..— Почему нет, Сент-Ив? Почему вы не вознегодовали? Почему не заложили его? Почему не пошли к его начальнику и не сказали: «Между прочим, у вас служит некий Огден. Боюсь, он ступил на ложный путь, который может привести его к беде»?Я выудил из пачки сигарету, закурил.— Сколько вы платите за ваши костюмы, лейтенант?— Максимум семьдесят пять долларов — это за тот, в котором хожу к мессе.— А вы, сержант Фастнот?Сержант чуть улыбнулся.— Однажды заплатил сто двадцать пять, но дело было до свадьбы.— Огден платил за свои никак не меньше трехсот долларов. Ездил он на «линкольн-континентале». Играл в покер по-крупному и даже не кривился, спуская за вечер пятьсот долларов. Жил в квартире, обошедшейся ему по меньшей мере в восемьдесят тысяч. Я знал обо всем этом, хотя виделся с Огденом не более десяти раз в год и только за столиком для покера. Но если об этом знал я, почему оставались в неведении люди, под началом которых он служил, или те, что работали с ним плечом к плечу? А если так, почему я должен негодовать? И кому, по-вашему, я должен был высказать свои претензии? Его непосредственному начальнику? Насколько мне известно, он стриг двадцать пять центов с каждого доллара, полученного Огденом.— Допустим, — Деметер разглядывал потолок, — допустим, мы с Фастнотом сделаем вам предложение, аналогичное тому, что, как вы говорите, сделал вам Огден?— Он его сделал.— А теперь мы пойдем по его стопам. Вас это удивит?— Да.— Почему? Только из-за того, что мы носим дешевые костюмы?— Нет.Деметер наклонился вперед и пристально посмотрел на меня.— Наверное, у вас в голове какой-то прибор, Сент-Ив. Этакий внутренний радар, сразу определяющий, честен полицейский или нет. Есть он у вас?— Нет.— Тогда на основании чего вы судите обо мне и Фастноте? Почему вы решили, что мы — честные полицейские?— Потому что вы не дали мне повода убедиться в обратном. — Но вы удивитесь, если мы сделаем вам предложение?— Я уже сказал, что удивлюсь.Деметер допил виски и поставил пустой стакан на столик. Я не стал спрашивать, налить ли ему еще. Он стряхнул пепел с кончика сигары на поднос, посмотрел на Фастнота, а когда тот кивнул, вновь откинулся на спинку.— Фастнот и я намерены сделать вам предложение. Мы обговаривали сложившуюся ситуацию до того, как узнали, что в этом деле замешан Огден. Теперь мы хотели бы услышать ваше компетентное мнение. Вы говорите, Огден знал, кто украл щит?— Он сказал мне, что знал.— И вы пришли к выводу, что именно потому они и убили его.— Причина достаточно веская.Деметер затянулся, выпустил струю дыма.— А теперь, после его смерти, они все же попытаются обменять щит на двести пятьдесят тысяч?— Откуда мне знать?— Я думаю, попытаются, — сам себе ответил Деметер. — А как по-вашему, Фастнот?— Еще один покойник их не остановит.— Скорее всего, вы правы, — кивнул Деметер. — Сколько их у нас? — Он сунул сигару в рот и начал загибать пальцы. — Сэкетт, ниггер-охранник, это один. Огден — уже два. Да еще этот парень из Нью-Йорка, Фрэнк Спиллейси. Вы забыли назвать его детективам из отдела убийств, Сент-Ив.— Вы тоже.— Ну, тогда у нас не было полной уверенности.— Кто вам сказал? Огден?— Нет. Не Огден. Огден не единственный полицейский, которого я знаю в Нью-Йорке.— Он даже знаком с одним-двумя честными копами, — вставил Фастнот.— Нам стало известно, что вы собирались встретиться с Фрэнком Спиллейси в тот день, когда его убили, а Огден замолвил за вас словечко.— Пусть так.Деметер пересчитал загнутые пальцы левой руки.— Так что у нас получается? Охранник, Огден и Спиллейси. Трое. Я никого не забыл, Фастнот?— Забыли, — отозвался тот с подоконника, — Джордж Уинго. Но вы знали о нем, не так ли, Сент-Ив? Я хочу сказать, вы знали, что он был наркоманом.— Знал. — Отпираться я не стал.— В канцелярии коронера нам сообщили, что вы интересовались подробностями смерти Джорджа Уинго и даже упросили помощника генерального прокурора Соединенных Штатов выяснить их для вас.— Вы, я вижу, не сидите сложа руки.— Обычная полицейская текучка. Даже в канцелярии коронера смогли сложить два и два, когда Фастнот попросил прислать ему результаты посмертного вскрытия в один день, а помощник генерального прокурора — днем позже. Этот парень из канцелярии позвонил нам, мы — помощнику генерального прокурора, тот признал, что оказывал услугу вашему адвокату... как его?— Майрон Грин, — подсказал Фастнот.— Грину, — повторил Деметер. — Так о чем вы подумали, уяснив, что и Сэкетт, охранник, и мистер Уинго баловались героином?— Ни о чем, — ответил я.— Как бы не так, — пробурчал Фастнот.— Подождите, Фастнот. Может, мистер Сент-Ив не так силен в дедукции, как вы. А вас интересует, о чем подумал Фастнот?Я вздохнул.— Этот Уинго посадил охранника на иглу и уговорил его украсть щит. Об этом догадался бы даже пятилетний ребенок. Мой, к примеру. У него высокий Ай-Кью.— Наверное, хорошая голова досталась ему по наследству от папули, — продолжал Деметер. — Так вот, по мнению Фастнота, Уинго нуждался в деньгах, чтобы покупать наркотики. Будучи специалистом по искусству, он решил украсть щит, а потом продать его музею. Но ему требовалась помощь. Не только внутри музея, но и снаружи. И куда он пошел, чтобы найти помощников?— К Спиллейси.— Вам следовало бы поступить на службу в полицию, Сент-Ив. Как вы до этого додумались?— Когда я заглянул в контору Спиллейси, я увидел, что он написал на блокноте фамилию Уинго. Последнее слово, написанное им при жизни.— И вы никому об этом не сказали?— Нет.— Вы могли бы избавить нас от многих забот, — укорил меня Фастнот. — Очень многих.— Мог, но не избавил, — подытожил Деметер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53