— А может, тебе Вилли, как это... типа того, что нравится?— Ха! С Джимми Рашингом не сравнить, — ответил Хоук. Глава 29 Сьюзен вернулась от Кэролайн Роджерс. Она вошла в бар, где нас с Хоуком молча обслуживала Вирджи. Мы пили пиво.— Заказал шампанского, а мне принесли «Корбел», — улыбнулся Хоук.— Такова судьба колонистов, — сказала Сьюзен.Хоук пересел, и Сьюзен устроилась между нами. Вирджи прошла к нам вдоль почти пустого бара и посмотрела на нее.— "Маргариту". Со льдом и с солью, — заказала Сьюзен.— Ну, что скажешь? — спросил я ее.— Я разговаривала с Вагнером. Он — ничего.Не очень искушен в том, что касается эмоции, но знает об этом и рад получить помощь.— Как Кэролайн?— Она дома. Вагнер выписывал ее как раз в тот момент, когда я была там, и мы отвезли ее домой. Месяца три будет принимать транквилизаторы, а потом постепенно начнем уменьшать дозу.— Иначе возникнут проблемы с сердцем, — раздался голос Хоука.Мы со Сьюзен оба посмотрели на него.— Верно, — сказала она.Хоук раздвинул губы в улыбке.— Когда ты так улыбаешься, ты похож на Мону Лизу, только жутковатую слегка, — сказала Сьюзен.Улыбка Хоука стала еще шире.— Как Кэролайн отреагировала на тебя?— Противоречиво. К психотерапевтам она относится с подозрением. Ей бы больше понравилось, если бы пришел ты.— Угу.— У нее сложилось впечатление, что ты без разбега перепрыгиваешь через небоскребы.— Ну, не небоскребы, конечно.— Кому бы она ни отдавала предпочтение, она знает, что ей нужна помощь. И, кажется, верит хотя бы отчасти, что помочь ей можно.— Это уже хорошо, — сказал я.— Да. Когда человек не верит, ему помочь гораздо труднее.— Вы договорились с ней о чем-нибудь?— Завтра я зайду к ней, а там посмотрим. Обычно я не работаю по вызову на дом. И не уверена, что она захочет дважды в неделю проделывать путь в сорок миль туда и столько же обратно.— Можешь порекомендовать ей кого-нибудь другого?— Да, потом. А пока еще наблюдаются суицидальные настроения, и ты ей можешь помочь не меньше меня.— Чем?— Просто бывая у нее. Говори ей, что она может положиться на тебя. Ты для нее сейчас, когда все рухнуло, оказался самым близким человеком, и она хватается за тебя, как за спасительную соломинку.— Да ведь я в какой-то мере и был причиной того, что все рухнуло.— Это не имеет значения, — сказал Хоук.— Хоук прав. Не имеет. Это как для вылупившихся инкубаторских цыплят — для них мать та, кто за ними ухаживает. Когда с людьми случаются такие трагедии, как с ней, прежний порядок жизни умирает, по крайней мере символически.— Или, как в случае с Кэролайн, в действительности, — сказал я.— Да. Так что Кэролайн, по сути, тот же только что вылупившийся цыпленок.— А ты для нее как мама, старик, — подмигнул мне Хоук.— Только потому, что рядом не было тебя, Мона, — отпарировал я.— Очень даже может быть, — согласился Хоук.— Но там не только горе, — задумавшись проговорила Сьюзен.— Что еще? — спросил я.— Чувство вины.— В чем?— Пока не знаю. Знаю только, что оно у нее есть.— Многие чувствуют себя в чем-то виноватыми когда умирает кто-то из близких, — сказал я. — Что-то вроде «лучше бы я, чем он», или «если бы я была хоть чуточку внимательнее к нему»...— И «что я теперь буду делать без денег и без мужчины в доме», — вставил Хоук.— Может быть, это, может быть, что-нибудь другое, — сказала Сьюзен. — Но она уже начинает идеализировать своего мужа. И не идеализирует сына.— Что означает...— Я не знаю, что это означает. Я только знаю, что то, как она переживает свое горе, несколько отлично от того, с чем я сталкивалась до сих пор.— Нетипично? — сказал я.— Да, — ответила Сьюзен. — Нетипично. Человеческую психологию не изучишь, препарируя птиц. Если у тебя есть опыт и ты повидал многих людей, переживших большое потрясение, ты замечаешь шаблонность их поведения. И когда ты видишь кого-то, чье поведение не соответствует этим шаблонам, начинаешь задумываться.— Поведение Кэролайн нешаблонно?— Да. Разговаривай я с коллегой, ни за что не осмелилась бы так заявлять. Я бы говорила «возможно» и «дальнейшее обследование выявит», но тебе я говорю уверенно — присутствует чувство вины.— Потому что я не твой коллега?— Именно поэтому. Ты мой душка. — Сьюзен улыбнулась.В бар вошел круглолицый коротышка и направился к нам.— Спенсер? — спросил он.— Да, — ответил я.— Меня зовут Конвей. Я тот полицейский, что был в больнице возле регистратуры.— Когда я спрашивал о раненом.— Да.— Вы, кажется, сказали, что никакого раненого там нет, — сказал я.— Мы можем поговорить?— Пожалуйста.— Это конфиденциально.— Один за всех и все за одного. Можете говорить, не бойтесь.Конвей вздохнул и посмотрел на Вирджи. Она была в дальнем конце бара.— Вы играете крапленой колодой, — чуть слышно произнес он.Я внимательно посмотрел на него.— Полиция не на вашей стороне, — так же тихо продолжал он.— Уитонская полиция, — уточнил я.— Да. Они все куплены Эстэвой.— Я об этом уже догадался.— Полицейские собираются нагрянуть сюда и устроить обыск в вашем номере. И найти кокаин.— Который принесут с собой.— Рассчитывают на то, что он у вас есть. Но даже если и нет, все равно найдут.— И арестуют меня.— За распространение.— Ордер у них есть?— Они его получат, если захотят. Вы не знаете этого города. Он принадлежит Эстэве. Мы все ему принадлежим.— Бейли тоже был у него в кармане?— Не знаю.— Чего ради ты решил насвистеть на них? — спросил Хоук.— Не собирался. Я вырос с ними. Я знаю их всю свою жизнь. Но я больше не могу.— Из-за кого? — спросил я. — Из-за Бейли или из-за мальчика?— Из-за обоих, — ответил Конвей. — После Бейли я решил выйти из игры. Потом убили парнишку. Семнадцатилетнего пацана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46