Подошел капитан Генри, остановился возле дверцы, упершись руками в крышу машины и ожидая, когда начальник освободится.Фотограф закончил свою работу, и ребята из медбригады принялись укладывать труп в пластиковый мешок. Я обнял Кэролайн за плечи и повернул лицом к себе.— Я в состоянии смотреть, — сказала она.— Не сомневаюсь, — ответил я. — Но пусть в вашей памяти останутся моменты жизни.— Я хочу запомнить все, — она покачала головой. — Я так хочу.Я убрал руки, она повернулась и стала смотреть, как парни застегивают молнию мешка, в котором находился ее муж, как его укладывают на каталку и везут к машине «скорой помощи». Ножки каталки сложились и она скользнула по направляющим внутрь машины. Парни захлопнули дверцы, забрались в кабину, и «скорая» тронулась. На крыше вспыхивал огонек мигалки. Сирену включать не стали — торопиться Бейли было уже некуда. Кэролайн следила за машиной, пока та не исчезла из виду, вновь повернулась ко мне и подняла пустые глаза. Казалось, она потеряла себя, потеряла цель жизни в тот самый момент, как «мероприятие» завершилось, — теперь ей некуда идти и нечем заняться.— Дети? — спросил я ее.— Только Брет. Он в отъезде. Он еще ничего не знает. — Говорить ей мешали руки. — Они не очень ладили друг с другом, — сказала она, крепко сцепив пальцы. — Бейли слишком много требовал от Брета.Аккуратная темноволосая женщина в плиссированной юбке из шотландки подошла к нам и позвала из-за желтой ленты:— Кэролайн, пойдем к нам.Кэролайн подняла на меня глаза. Я попрощался с ней, и она повернулась к женщине.— Спасибо. Я бы выпила чашечку кофе.Наклонилась, нырнула под желтую пластиковую ленту с бежавшими по ней черными буквами «Полиция. Не пересекать», и выпрямилась по другую сторону. Женщина взяла ее за руку, и они вместе направились через дорогу к дому с белыми оконными переплетами и зелеными жалюзи.Я глянул на визитку здоровяка из полиции штата: «Брайен П. Лундквист» Посмотрел на машину. Лундквист о чем-то разговаривал с капитаном. Потом они оба подошли ко мне.— Лейтенант Хили говорит, что вы могли бы нам помочь в этом деле. Говорит, вы были офицером полиции.— Но вас турнули оттуда пинком под зад, — вставил капитан.Лундквист стрельнул на него неодобрительным взглядом и посмотрел на меня.— И мой битый зад оказался здесь, чтобы помочь капитану.Лундквист улыбнулся. Генри нет.— Мы сами разберемся. Нам пришлые советчики не нужны.Лундквист слегка склонил голову и примирительно произнес:— Конечно, капитан. На тот свет отправили вашего шефа, и вы сами хотите во всем разобраться — это понятно.— Вот именно, — ответил Генри.— Может, я возьму Спенсера в машину и опрошу, пока вы занимаетесь более важными делами?Генри сделал некое движение рукой, скорее всего означавшее «валяйте», и направился к «олдсмобилю».Лундквист указал на свою машину, и мы двинулись к ней. Он забрался на место водителя, я устроился рядом.— Расскажите, что знаете, — попросил он, вытащив из-за солнцезащитного козырька блокнот, а из кармана рубашки ручку.— Знаю, что Вальдес был застрелен. Знаю, со слов Роджерса, что он был застрелен чьим-то ревнивым мужем. Знаю, по его утверждениям, что в Уитоне кокаином никто не промышляет. А еще я знаю некоего Фэллона из агентства по борьбе с наркотиками, который полагает, что Уитон — основной центр торговли кокаином на всем Северо-Востоке. Роджерс был против того, что я здесь нахожусь. И с самого первого дня за мной повсюду мотался полицейский хвост. Как-то вечером четверо типов остановили мою машину на Куоббинском шоссе — хотели сделать из меня отбивную. Я прострелил одному левую ляжку. Они подожгли мою машину. Потом я встречался с женщиной, работником сферы социальных проблем, Хуанитой Олмо, и она сообщила мне, что Эсмеральда Эстэва спала с Эриком Вальдесом. Я разыскал Эсмеральду, но она все отрицала. Потом меня навестил ее муж с четверкой друзей и посоветовал как можно быстрее выметаться из Уитона. Он заверил меня в том, что его жена не могла изменить ему с Вальдесом и что в Уитоне никто наркобизнесом не занимается. Сказал, что не он послал тех четырех типов на Куоббинское шоссе. И в это последнее его утверждение я верю — те типы были и не латиносы, и не профессионалы. И еще знаю, что сын Роджерса работает у Эстэвы водителем малолитражного грузовичка.— Почему Хуанита рассказала вам об Эсмеральде Эстэве?— Трудно сказать. Ей не нравится, что янки угнетают латинос.— Всего-то?!— Она знала Эрика Вальдеса. Сказала, что его убили копы.— Но зачем ей нужно было говорить вам, что Вальдес спит с Эсмеральдой Эстэвой?Лундквист делал быстрые пометки в своем блокноте, но ни разу не заглянул в него, чтобы уточнить имя, когда он задавал вопросы.— Я на нее надавил.— Вот как. А другие мотивы?— Можно предположить, что причина в ревности. Может, у нее было что-то с Вальдесом, а Эмми его отбила. Или она неравнодушна к мужу Эмми. Или она сама убила Вальдеса и таким образом хотела отвести от себя подозрения.— Но получилось наоборот — она привлекла к себе внимание.— А я не говорил, что она умна.— Она не сказала, зачем полиции нужно было убивать Вальдеса?— Насколько я понял из ее слов — по расовым мотивам. Сказала, что Роджерс был отпетым негодяем.— Насчет негодяя — не знаю, но то, что полнейшим болваном — это точно.— Воображал из себя Уайта Эрпа? — вспомнил я характеристику Кингсли.— Вроде того, — согласился Лундквист. — Его занимало одно: а все ли вокруг знают, что он главный бык в стаде?Я был с ним согласен.— Что-нибудь еще знаете? — спросил Лундквист.— Нет, — ответил я.— И все же выяснили больше нашего. Чем объясняете, что уитонские копы сидели у вас на хвосте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46