Он явно испытывал некоторые затруднения, поскольку две-три тысячи страниц текста и множество других «включений» налагались друг на друга и не торопились подвергаться исследованию.
– Ну и как работают эти книги, мисс Нонетот?
Меня, однако, не вдохновляла перспектива демонстрировать и объяснять ему принципы работы. Я пришла сюда вернуть Лондэна, и только.
– Хотите, чтобы я вызволила Джека Дэррмо, или как?
Он пристально посмотрел на меня, но тему оставил. Мы миновали еще несколько экспериментальных стендов, прошли по короткому коридору и через большую стальную дверь попали в очередную комнату. Там стоял стол, за ним – стул, а на стуле восседал Лавуазье. Когда мы вошли, он читал стихотворения Эдгара Аллана По. Он поднял голову.
– Мсье Лавуазье, вы, как я понимаю, уже знакомы с мисс Нонетот? – спросил Дэррмо-Какер.
– Да, мы встречались, – медленно ответила я, глядя на Лавуазье, который показался мне сейчас куда старше, чем прежде.
Он явно нервничал. У меня возникло ощущение, что он, как и я, не в восторге от «Голиафа». Он кивнул, не проронив ни слова, захлопнул книгу и поднялся. Несколько мгновений мы стояли молча.
– Ну, действуйте, – произнес наконец Дэррмо-Какер. – Разберитесь с вашими книжными делами, и Лавуазье вернет вам мужа как ни в чем не бывало. Никто и не вспомнит о его исчезновении. За исключением вас, конечно.
Я закусила губу. Мне выпал самый невероятный шанс в жизни. Попробую-ка я воспользоваться явной неприязнью Лавуазье к «Голиафу»: в конце концов, ни Лондэн, ни Джек Дэррмо Хроностраже не нужны, а папу они могут изловить и без моей помощи. Я решила рискнуть.
– Мне нужно кое-что повесомее ваших обещаний, мистер Дэррмо-Какер.
– Это не мои обещания, Нонетот, это гарантия «Голиафа». Поверьте мне, слово «Голиафа» крепче стали.
– «Титаник», помнится, тоже был стальной. Мне на личном опыте известно, что гарантия «Голиафа» не гарантирует ничего.
Несколько мгновений мы сверлили друг друга взглядом.
– Тогда чего же вы хотите?
– Во-первых, я хочу, чтобы Лондэна вернули мне в целости и сохранности. Во-вторых, я хочу, чтобы мне вернули мой Путеводитель и позволили беспрепятственно уйти отсюда. В-третьих, я требую письменного признания в том, что вы использовали Лавуазье для устранения Лондэна.
Я уставилась на Дэррмо-Какера, надеясь, что мое нахальство выведет его из себя.
– С первым согласен. Что до второго условия, книгу получите по завершении дела. В Осаке вы воспользовались ею для побега, и я больше такого не допущу. Третьего обещать не могу.
– Почему? – спросила я. – Как только вы вернете Лондэна, это признание утратит всякую ценность, ведь тогда получится, будто никакого устранения не было. Но я воспользуюсь им, если вы попытаетесь провернуть такое еще раз.
– Возможно, – вступил в разговор Лавуазье, – это убедит вас в честности моих намерений.
Он протянул мне конверт из плотной коричневой бумаги. Я открыла его и извлекла оттуда нашу с Лондэном свадебную фотографию.
– Я ничего не выигрываю от устранения вашего мужа, мисс Нонетот, но от вашего согласия зависит моя судьба. А до папеньки вашего я и так скоро доберусь. Но у вас есть слово офицера Хроностражи, а оно кое-чего да стоит.
Я посмотрела на Лавуазье, на Дэррмо-Какера, потом на снимок. Именно этот снимок некогда красовался у мамы на каминной полке.
– Где вы его раздобыли?
– В другом времени и в другом месте, – ответил Лавуазье. – И могу вас заверить, подвергался опасности. Лондэн для нас ничего не значит, мисс Нонетот. Меня лишь попросили оказать содействие «Голиафу». Как только вы вернете Джека Дэррмо, я смогу оставить их с их гнусными делами, но не раньше.
Дэррмо-Какер шевельнулся и зыркнул на Лавуазье. Очевидно, они ни капли не доверяли друг другу, и этим стоило воспользоваться.
– Тогда приступим, – сказала я наконец. – Но мне нужен листок бумаги.
– Зачем? – насторожился Дэррмо-Какер.
– Чтобы детально описать этот застенок и потом в него вернуться, вот зачем.
Дэррмо-Какер кивнул Хренсу, тот дал мне бумагу и ручку, я села и составила максимально подробное описание. В Путеводителе говорилось, что для успешного прыжка в одиночку довольно и пяти сотен слов, но, если берешь с собой кого-то еще, нужно не меньше тысячи. Так что я настрочила описание комнаты на полторы тысячи слов. Дэррмо-Какер всю дорогу заглядывал мне через плечо, проверяя, не описываю ли я случайно иное место назначения.
– Я это забираю, Нонетот, – заявил он, отнимая у меня ручку, как только я закончила. – Не то чтобы я вам не доверял…
Я глубоко вздохнула, открыла томик стихотворений Эдгара По и прочла про себя первую строку.

Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой,
Грезил я над планом мести этой падле Нонетот.
Кто же знал, что я подставлюсь и влечу в такую гадость
И, зверея, буду бегать по стихам, как идиот!
По-хорошему: откройте!
Мой совет вам: поскорее!
А не то сверну я шею и падле Четверг, и всем остальным!

Его все еще трясло от ярости, в этом я ни чуточки не сомневалась.

Тот сентябрь я не забуду, право слово, гадом буду, –
Нонетот из ТИПА-Сети в стих засунула меня.
Только выберусь отсюда, так разделаю паскуду,
Ей такого невермора закачу,
Что закачается!

– Старина Джек верен себе, – проворчала я.
– Я не позволю ему и пальцем вас тронуть, мисс Нонетот, – заверил меня Дэррмо-Какер. – Он и чихнуть не успеет, как окажется под арестом.
Собравшись с мыслями, я в душе попросила прощения у мисс Хэвишем за то, что оказалась не самой терпеливой ученицей, отбросила все сомнения и откашлялась, а затем прочитала эти стихи вслух:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116