Единственным заметным исключением являлся маленький столик у окна в гостиной, на котором помещались четыре тоненькие книжки в кожаных переплетах и бронзовый светильник. Я взяла верхнюю книжку. На обложке было вытиснено «Беллетриция», а под надписью – незнакомая мне фамилия. Открыть книгу мне не удалось. Попыталась открыть вторую книжку – с тем же успехом, но затем увидела третью и остановилась. Легко коснулась тонкой брошюрки, кончиками пальцев смахнула слой пыли на корешке. Волосы на голове зашевелились, по телу пробежала дрожь. Но не от страха. Просто меня осенило: эта книга откроется обязательно. Потому что на обложке стояло мое собственное имя. Меня ждали. Я открыла книгу. На титульном листе миссис Накадзима записала для меня четким почерком краткие указания:

«Для Четверг Нонетот, в предвкушении плодотворного сотрудничества и приятного времяпрепровождения в беллетриции. Я впустила вас в книгу, когда вам было девять лет, но теперь вы должны проделать это самостоятельно – вам это по силам, и вы это сделаете. Также советую поторопиться: пока вы это читаете, по коридору шагает мистер Дэррмо-Какер, и пришел он явно не ради сбора пожертвований для детей погибших агентов Хроностражи.
Миссис Накадзима».

Я подбежала к двери и успела задвинуть щеколду, как раз когда дверная ручка задергалась. Повисла пауза. Затем в дверь забарабанили.
– Нонетот! – послышался знакомый голос Дэррмо-Какера. – Я знаю, вы здесь! Впустите меня, и мы вернем Джека вместе!
За мной следили, однозначно. До меня вдруг дошло, что «Голиафу» куда важнее узнать способ проникновения в книги, чем заполучить обратно Джека. У них в бюджете отдела по разработке передового оружия зияла дыра в несколько миллиардов, и Прозопортал – любой Прозопортал – как раз поможет ее залатать.
Я послала его к чертям и вернулась к книге.
На первой странице под большим заголовком «СНАЧАЛА ПРОЧТИ МЕНЯ!» содержалось описание какой-то библиотеки. Второго приглашения мне не требовалось. Дверь прогнулась под тяжелым ударом, и краска возле замка пошла трещинами. Если это Хренс и Редькинс, створки долго не выдержат.
Я расслабилась, глубоко вздохнула, откашлялась и громко, четко и уверенно прочла текст. Никогда еще я так не читала.
– Это был длинный, темный, обшитый деревянными панелями коридор, уставленный шкафами с книгами от самого пола, устланного роскошным ковром, до сводчатого потолка…
Я читала, а удары становились все крепче. Наконец дверная рама треснула возле петель и рухнула внутрь вместе с Хренсом, который тяжело приземлился сверху, а на него навалился Редькинс.
– По ковру шел геометрический узор, а потолок украшали рельефы со сценами из античных…
– Нонетот! – вскричал Дэррмо-Какер, просовывая голову над копошащимися друг на друге в попытках встать Хренсом и Редькинсом. – Вы почему поехали в Осаку? Мы так не договаривались! Я же велел держать меня в курсе! Ничего с вами не случится…
Но что-то и впрямь происходило. Нечто новое, нечто ИНОЕ. Отвращение, питаемое мной к «Голиафу», желание убраться отсюда как можно скорее, ясное понимание того, что, не попав в книгу, я никогда больше не увижу Лондэна, – все это придало мне сил и помогло пересечь границу, остававшуюся почти непреодолимой с того дня, как я впервые попала в «Джен Эйр» в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году.
– Высоко над головой через равные промежутки виднелись красивые круглые окна, сквозь которые проникал дневной свет…
Дэррмо-Какер вроде бы бросился ко мне, но начал расплываться, сделался смутным и бесплотным, и, хотя губы его шевелились, звук долетал до меня лишь через секунду. Я не отрываясь читала, и комната вокруг меня начала исчезать.
– Нонетот! – заорал голиафовец. – Вы еще пожалеете об этом, обещаю!
Я упорно читала дальше.
– …подчеркивая торжественную атмосферу библиотеки…
– Сука! – услышала я крик моего преследователя. – Хватайте ее!..
Но слова его растворились в пустоте. Комната словно наполнилась утренним туманом, потом все потемнело. По телу пробежала легкая дрожь – и в следующее мгновение меня не стало.

Я дважды моргнула, но Осака осталась где-то далеко. Закрыв книгу, я аккуратно убрала ее в карман и огляделась. По обе стороны от меня простирался обшитый деревянными панелями длинный темный коридор, вдоль которого от покрытого роскошным ковром пола до сводчатого потолка высились бесконечные книжные шкафы. По ковру шел элегантный геометрический узор, потолок украшали рельефы на античные темы, а с каждого карниза взирал бюст писателя. Высоко над головой через равные промежутки виднелись круглые окна, сквозь которые проникал дневной свет, отражаясь на полированном дереве. В библиотеке царила торжественная атмосфера. Вдоль стен тянулся длинный ряд читальных столов с бронзовыми лампами под зелеными абажурами. Библиотека казалась бесконечной, оба конца коридора терялись в полумраке. Но это не имело значения. Описывать библиотеку – все равно что любоваться картиной Тернера и при этом рассказывать о красоте рамы. Полки от пола до потолка были заставлены книгами. Сотни, тысячи, миллионы книг. В твердом переплете, в мягком, в кожаном, неправленые гранки, рукописи – все. Я подошла ближе и легонько провела пальцами по старинным фолиантам. Они оказались теплыми на ощупь. Я наклонилась и приложила ухо к корешкам. До меня донесся далекий гул, разговоры людей, шум машин, крики чаек, смех, шуршание прибоя по камням, ветер в зимнем лесу, далекий раскат грома, смех играющих детей, молот кузнеца – миллионы звуков одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116