Его игра очень приятна для слуха… - Она зарыдала. Танико почувствовала, как слезы заполняют ее собственные глаза, грозя вылиться наружу. Она сжала руку Акими обеими ладонями:
- Я не могу повлиять на своего мужа, дорогая Акими-сан. Но сделаю все, что смогу.
Акими взглянула на нее. Слезы испортили ее накрашенное лицо.
- Поверь мне, Танико-сан. Я сделаю все, все что угодно, чтобы спасти жизнь моего сына.
Сердитое, красное лицо Согамори возникло в сознании Танико. Она вспомнила выражение не нашедшей выхода похоти, когда его сын Кийоси насмехался над его попытками завоевать Акими. «Согамори, - подумала она, - сделает все, абсолютно все, чтобы овладеть Акими».
- Я думаю, ты должна завоевать Согамори, - сказала Танико, - если согласна заплатить такую цену. Я ничего не буду говорить сейчас. Не прекращай надеяться. Я сообщу тебе, когда настанет подходящий момент.
На пятнадцатый день Пятого месяца Года Лошади Хоригава устроил пир у извилистой воды. Такие события были традиционными и уходили в глубь веков. Хоригава выбрал вечер полнолуния, чтобы серебряный диск отражался в потоке, извивающемся по его саду. Семь дней перед пиром Танико жила в доме Хоригавы, помогая в приготовлениях.
Она послала Моко к Акими со специальным сообщением. Танико понимала, что у Хоригавы очень много шансов узнать, чем она занимается. Если он узнает об этом, несомненно, жестоко накажет ее. Но Акими потеряла почти все. Утрата сына убила бы ее. Что-то внутри Танико, может быть то, что Дзебу назвал Сущностью, не позволяло ей оставить в беде подругу.
Вечером того дня, когда должен был состояться пир, все ландшафтные сады вокруг особняка Хоригавы были ярко освещены фонарями. Запряженные волами повозки, украшенные лентами и цветами, подъезжали к главным воротам. Слуги провожали гостей к предназначенным для них местам на извилистых берегах ручья. Для того чтобы усилить красоту своего искусственного потока, Хоригава добавил несколько мостов, заводей и маленьких водопадов, а также посадил по берегам несколько новых растений.
Почетным гостем был Согамори. Он приехал последним и был усажен примерно посередине протяжения русла, чтобы не оказаться ни первым, ни последним в чтении стихотворения. Его сын Кийоси, уже давно приехавший, сидел от отца в нескольких шагах вниз по течению. Остальными гостями были придворные, министры и высокопоставленные Такаши.
Присутствовало еще одно лицо, о котором Хоригава не знал. Госпожа Акими оставила свою повозку на некотором расстоянии от особняка Хоригавы и, завернувшись в плащ и надев капюшон, проделала остальной путь пешком. Танико впустила ее через боковые ворота.
Танико с мукой понимала рискованность своего плана. Она могла неверно оценить Согамори. Его встреча на пиру с Акими могла иметь противоположный ее намерениям эффект. Это могло даже спровоцировать его действия против мальчика Юкио и самой Акими. Что касалось Хоригавы, даже если бы план удался, только ками мог знать, что предпримет этот жестокий и кровожадный человек. Танико послала Акими в пустую комнату на женской половине, пообещав прийти к ней в нужное время.
Когда гости расселись, Хоригава сделал знак Танико, и она, наполнив горячим саке чашу с круглым дном, пустила ее по течению. В качестве хозяина декламацию начал Хоригава, который поймал чашу, отпил из нее и произнес:
Соломенные собаки обращаются в пепел
Под дыханием Красного Дракона.
Раздались смех и аплодисменты. Никто не сомневался, что жертвенные соломенные собаки олицетворяли потерпевших поражение Муратомо. Со стороны некоторых придворных, однако, Танико услышала шепот неодобрения. Уже много сотен лет лучшие люди столицы рассматривали сражения и кровопролития как занятия, достойные только диких животных и, естественно, недостойные написания о них стихов.
Следующий гость выловил чашу из воды, отпил саке и произнес:
Это летящее бледное облачко -
Белый дым или хвост дракона?
Большинство гостей рассмеялись, громче всех - Согамори. Танико посмотрела мимо него на прекрасного Кийоси, задумчиво глядевшего на воду.
Хоригава задал тон пиру, и большинство гостей, подобно ему, декламировали стихотворения на тему войны, многие из которых были старинными китайскими военными балладами. Некоторые, не согласные с этим, декламировали стихотворения на темы, более подходящие пиру у извилистой воды: цветы, времена года, луна. Когда это происходило, Танико замечала, как сердито смотрел на нарушителя Согамори. Было ясно, что он хочет отпраздновать свой триумф.
Когда престарелый знаток литературы прочитал старомодным величавым стилем стихотворение об отражении луны в воде, Согамори резко встал. Пока сидящий рядом с ученым вельможа пил саке и готовился читать, Согамори тихо отступил от ручья и достал из рукава темный маленький предмет, формой напоминавший вишню. Он подошел к фонарю, поджег у вишни черенок и бросил ее в сторону уважаемого ученого.
Внезапно раздался звук, похожий на раскат грома, сверкнула ослепительная вспышка. Старый ученый вскочил на ноги и чуть не упал в ручей. Танико была поражена и напугана. Резкий, сильный запах заполнил сад. Клубы дыма обволокли карликовые сосны. Как будто Согамори выпустил безобразного, злого духа.
Испуганная тишина нависла над пиром. Ее нарушил смех Согамори.
- Есть новый предмет для поэзии! - негромко заявил он. Танико взглянула на Кийоси, тот опустил голову, неотрывно глядя на ручей, на лице его застыло выражение смущения, смешанного с отвращением.
Хоригава, который должен был прийти в ярость от подобной выходки, подошел к Согамори и произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162