В доме Хоригавы к Танико относились скорее как к гостье. Дом для женщин некоторое время не использовался, был грязен, крыша текла. Но слуги Хоригавы, очевидно по приказу князя, работали быстро, и к ее приезду все было готово.
Она была полностью отрезана от остального мира. Слуги избегали разговоров с ней. Она стремилась узнать хоть что-нибудь об Ацуи. Иногда, проснувшись после ночного сна, она несколько мгновений не вспоминала, что Кийоси мертв, а Ацуи забрали от нее. Потом она плакала часами, прежде чем могла найти в себе силы одеться и принять утреннюю пищу. Вечером она плакала, пока ее не побеждал сон.
Делать было абсолютно нечего. Она пыталась писать стихи, но сердце ее не лежало к этому. Она пробовала писать в свою подголовную книгу, привезенную из особняка Шимы вместе с одеждой и другими личными вещами, но писать было нечего. Иногда она думала, каким пыткам мог подвергнуть ее Хоригава, какую мучительную смерть выбрать для нее, и ее охватывал ужас. Но понимание, что она потеряла и каким безнадежным будет ее будущее, делало ее невосприимчивой к страху. Когда печаль и страх становились невыносимыми, она находила успокоение в обращении к Будде.
Не единожды ей приходила в голову мысль, что, перерезав себе горло, она сможет раз и навсегда прекратить свои мучения. Но какой бы пустой ни была ее жизнь, что бы ужасное ни замышлял Хоригава, ее не оставляло чувство, что она каким-то образом сможет пережить все это и что ей еще предстоит выполнить свое предназначение. К тому же ее смерть доставит слишком сильное удовольствие Хоригаве, когда тот будет смотреть на ее труп и думать, что это он заставил ее покончить с собой. Кроме того, она не могла покинуть этот мир, пока Дзебу оставался его частью. Пока она жива, еще не все потеряно.
Наконец, были мысли о Китае, этой сказочной заморской стране, из которой пришли вся красота, вся мудрость и все законы. Она не могла умереть, не увидев Китая.
В один из дней к ней подошла служанка.
- Его высочество приказал вам собрать и упаковать самые лучшие свои одежды, потому что вы можете быть представлены многим великим господам Китая.
«Странно, - подумала Танико. - Почему он собирается представлять меня великим господам, когда сам испытывает ко мне отвращение?» С помощью служанок Хоригавы она начала составлять список того, что ей хотелось бы взять с собой. Страх рос в ее душе, и она пыталась подавить его при помощи молитвы Амиде Будде.
Официальная миссия не посылалась из Страны Восходящего Солнца в Страну Заходящего Солнца более двухсот лет, но визит Хоригавы не являлся посольством Сына Небес императору Китая. Тем не менее Хоригава посетил отставного императора Го-Ширакаву и канцлера Согамори и даже нанес церемониальный визит молодому императору Такакуре, зятю Согамори. Эти разговоры заняли большую часть дня. К вечеру Хоригава с Танико, своими самураями и слугами, под охраной всадников Такаши, выехали из города через ворота Расёмон.
Они проследовали по дороге Санийодо через равнины, разделенные на рисовые поля. Ночь провели в имении землевладельца из рода Такаши, а утром продолжили путь на юг. Дорога шла на юг до побережья, Потом - на запад, вдоль Внутреннего моря.
Сквозь зашторенное окно повозки, которую она делила с тремя служанками, Танико могла видеть острова, сверкающие на море, как изумруды, разбросанные по синему шелку. Рыбацкие лодки и другие маленькие суденышки сновали между островами и вдоль берега.
Наконец они прибыли в Хиого. Везде были флаги Такаши, они развевались на крышах складов, на высоких мачтах кораблей в бухте. Сама бухта была углублена по приказу Согамори для приема океанских кораблей с полной загрузкой. Отряд ехал вдоль каменных набережных под удивленными взглядами рабочих.
Три боевых галеры Такаши стояли пришвартованными в порту, паруса были спущены, весла сушились. «Именно отсюда, - подумала Танико, - Кийоси отправился в свой последний поход. Быть может, именно на одном из этих кораблей он поплыл навстречу собственной смерти. Теперь часть пути я последую тем же маршрутом, что и он, буду видеть то же, что видел он тогда».
Она вспомнила свое путешествие с Кийоси по Внутреннему морю. Тогда они тоже вышли из этого порта. Она вспоминала острова, на которых они останавливались, цветы, которые собирали, святыни и храмы, которые посещали. Глаза заполнились слезами, вид бухты потерял четкие очертания.
Служанки были возбуждены и испуганы одновременно при мысли о том, что им придется покинуть свою страну, но разговор во время поездки вели приглушенный из-за присутствия Танико. Сейчас они возбужденно загалдели, увидев корабль, на котором им предстояло плыть.
Это была китайская морская джонка, стоявшая в гордом одиночестве у каменной пристани. Танико, прижавшейся к зашторенному окну рядом со служанками, сначала показалось, что это плавучий замок. У корабля было пять мачт. Танико пришлось задрать голову, чтобы увидеть верхушку самой высокой, где сверкающая золотистая рыба, следовавшая за красным вымпелом, вертелась из стороны в сторону, показывая направление ветра.
Восьмигранные талисманы, выглядевшие как круглые свирепые глаза, были нарисованы по обеим сторонам носа. В центре каждого находился символ инь-ян. Борта и корма были ярко расписаны - в основном в красно-черно-золотых тонах - военными сценами, птицами, рыбами, цветами и драконами. Когда повозка подъехала ближе, Танико прочитала на корме слова доброго предзнаменования на китайском языке: «Вода, спящая в лунном свете». Огромный яркий корабль не был похож ни на один построенный на Священных Островах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162