Ведь то он, как унтером простым был, на трон ее подсаживал, головой своей при том рискуя.К ней идти надобно — боле не к кому. Выше царицы только бог!..Так решил Карл.Да только с пустыми руками к царице не пойдешь! Не принято на Руси просителям без подарков являться. К писцу за бумагой малой явиться надобно — и то, будь любезен, отрез ткани ему неси али медов сладких, не то сживет он тебя придирками своими!А тут не писец — сама матушка-царица!Стал думать Карл, что государыне поднести. Медами-то ее не удивишь!.. Нет у Карла ничего, царской особы достойного! Не нажил!Да вспомнил тут про украшения, что возлюбленная сына его из Персии привезла и на себе, не снимая, носит, — про перстень с рубином величины необычайной и колье о восьми концов с четырьмя алмазами по краям да еще одним в центре.Такой подарок, верно, по душе придется государыне-императрице, что умеет ценить изящные вещицы.Сказал Карл о том сыну своему Якову.Обрадовался Яков.Да не обрадовалась Дуняша! А, напротив, опечалилась да сказала:— Украшения те поднес мне господин мой, правитель Персии шах Надир Кули Хан, наказав носить их, с себя не снимая, ибо имеют они магическую силу. И что будто бы, пока они на мне, ничего дурного со мной случиться не может, а коли сниму — то ждут меня несчастья!Усмехнулся Карл речам таким неразумным.А Яков нахмурился, как о шахе и подарке его ему напомнили!— Может, и заколдованы они, да только колдовство их дале Персии не пойдет, — рассудил Карл. — Ныне ты на земле русской, где свои порядки и свои колдуны. Здесь чужая магия не в ходу!Молвил так да руку к Дуняше протянул.Вздохнула та да кольцо с пальца и колье восьмиконечное сняла и отцу Якова протянула.Принял тот дар бесценный да, не удержавшись, к глазам приблизил, чтобы полюбоваться камнями.А и верно — хороши самоцветы! Уж так хороши, что в рентерее равных им чистотой и прозрачностью почти нет. Не сможет матушка-государыня отказаться от такого подношения!Положил Карл кольцо с колье в шкатулку резную да поехал во дворец.А как приехал и получил аудиенцию, упал на колени.— Не обидь, матушка, прими подарок сей скромный, хоть красоты твоей и величия не достоин он!Да, протянув, раскрыл шкатулку, где на подушке бархатной драгоценности лежали.Кивнула Елизавета Петровна, шкатулку приняв. А как кольцо да колье увидела, глаза ее заблестели и стала она драгоценности те примерять, к себе прикладывая, игрой света в камнях любуясь.А как налюбовалась вдоволь, обратно в шкатулку их сложила, велев в спальню свою нести, дабы вечером, с платьями, их пред зеркалом примерить.— Спасибо тебе, друг любезный! Угодил ты мне подарком своим, да не тем, что дорог он, а тем, что от чистого сердца поднесен!И коль есть у тебя просьба какая али беда, так не бойся, выскажи ее, а я, коль смогу, помогу тебе, заслуги твои великие помня. Ибо должница я твоя вечная.Да сказав так — улыбнулась ласково и приветливо.Мудра была государыня-императрица, понимая, что так просто подарков столь дорогих не подносят, а лишь по надобности какой.Поклонился ей Карл да беду свою высказал.— Сын мой Яков, что при мне, в рентерее твоей, матушка, состоит и послан был по приказу твоему в земли далекие за камнями самоцветными, окромя даров драгоценных привез из земли персиянской деву, что насильно в веру басурманскую обращена была. Ныне хочет он ее под венец вести, да не может, ибо для того надобно ей обратно в веру русскую вернуться, чему препятствия имеются.— Какие же? — спросила, брови сведя, государыня Елизавета Петровна.— По вере нашей, как утратил ее, иную приняв, обратно уж вернуться не дано, без благословления отцов святых.— Так что ж отцы? — все боле печалясь, спросила государыня. — Али против они?— Против, матушка! Одна надежда у нас на заступничество твое великое. Тебе, чай, они не откажут.Помогла ты мне прежде сына моего Якова обрести — так помоги же теперь ему! А он тебе за то верой и правдой служить будет, сил и живота своего не щадя.Подумала государыня-императрица, сказав:— Ладно, ступай. Обещаю похлопотать за сына твоего, хоть обнадеживать тебя не стану. Ибо то промысел божий, царям не подвластный! Но что могу — сделаю, да сама стану за рабу божью молиться, дабы грех ее пред богом нашим искупить.Поклонился Карл да пошел.А через месяц вышло Дуняше прощение, хоть должна была она грех свой замаливать постами да молитвами еженощными.А уж как вышло прощение — то вскорости сыграли свадебку. Да полгода не прошло, как Дуня от Якова понесла.И уж забыл Карл от той радости, как Дуню басурманкой называл, сына своего против нее сговаривая! Полюбил он невестку свою всем сердцем, за красоту ее да за характер ее мягкий и податливый! Всяк день он ей словами ласковыми да подарками угождал. Да сидел подле нее часами, прося рассказывать про чудную страну Персию, что ни в чем на Русь не похожа. А слушая — охал да ахал!..И все стало у них хорошо.Так хорошо, что иной раз Карла страх брал...Через восемь месяцев, трех недель не доносив, разродилась Дуняша мальчиком.Случилось то ночью, отчего Карл, крики невестки услыхав, всполошился да сбежал к ней в чем есть — без парика, в колпаке ночном и халате.Яков — тот при Дуняше уж был, на колени в изголовье встав, волосы ее, от пота холодного спутанные, гладил да растерянно по сторонам глядел, не зная, чего делать.Крикнул Карл слуг, дабы те свечей поболе несли, да велел немедля бежать за бабкой-повитухой. Сам подле сына и невестки встал, вздыхая да головой качая.Привели бабку, та, юбки задрав, глянула на Дуню да велела немедля печь топить и воду греть. И, вздохнув, сказала:— Тоща больно девка, сразу, чай, не родит! Дуняша к тому времени уж криком кричала, губы от боли в кровь кусая да руку Якова что было сил сжимая, глядела на него широко раскрытыми глазами, в которых были боль и страх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78