Ц Поминки ввечеру, в доме Хуансло Хита, Ц объявил старейшина, и мы с обле
гчением, чтоб не сказать Ц с радостью, разошлись.
Я собирался в тихом одиночестве хорошенько осмотреть дом и заодно поиск
ать «капиталец», но тщетно Ц то и дело появлялись селяне, якобы для того,
чтобы принести свои никому не нужные соболезнования, а на самом деле, что
бы попялиться на меня и, если представится такая возможность, прихватить
на память о покойном что-нибудь интересное. Возможности такой я, впрочем
, никому не предоставил. Потом из вечерней прохлады сада возникла монуме
нтальная фигура скорбной вдовы, надеявшейся выторговать пару-тройку ме
рцалов… и не выторговала. Всплакнув для порядка, она, позвав на подмогу не
скольких женщин, принялась вместе с ними переносить из своего дома посуд
у с едой и бутыли с напитками.
Вслед за похоронами не сложились и поминки.
Не сложились главным образом потому, что все, включая и меня, напились. Вер
нее будет сказать Ц все, во главе со мной. Я оказался в этом смысле застре
льщиком потому, что после трехмесячного вынужденного воздержания подд
ался опьянению удручающе быстро, несмотря на обильную закуску.
К вечеру горница была битком набита селянами. За уставленным посудой дли
нным столом они сидели чуть ли не на коленях друг у друга. Стол имел достат
очную ширину, чтобы во главе уместились двое, так что двое туда и сели Ц я
и старейшина. На противоположном конце расположился лекарь, место рядом
с ним пустовало в ожидании все еще корпевшего над своей писулькой головы
. По левую руку от меня устроился сияющий неуместной сейчас улыбкой Дерт,
сын Дарта, по правую от старейшины Ц насупленный гробовщик.
Когда все расселись, дед Заяц поднялся и загнул прочувственную речугу за
упокой души «всеми нами почитаемого, дорогого Хуансло Хита». Народ зати
х, я скорчил скорбную мину, мы выпили… Заскрипели лавки, зазвенела посуда,
и общих тостов больше никто не произносил. Вскоре о дорогом покойном как-
то подзабыли Ц атмосфера стала непринужденнее, голоса громче, и мрачные
мысли, обычно сопровождающие такое мероприятие, как поминки, отпустили
собравшихся. Чувствуя, что быстро пьянею, я налегал на закуски, но это не о
чень-то помогаю.
Старейшина, попыхивая трубкой, к дыму которой слабо, но вполне явственно
примешивался пряный аромат безумной травы, придвинулся ко мне.
Ц Да, странным был твой старикан, Ц задумчиво продребезжал он. Ц Стран
ным и скрытным.
Ц Во-во, Ц подтвердил Дерт, сын Дарта, навачившись на стол с другой сторо
ны.
Ц Ты-то сам его хорошо знал? Ц осведомился дед Заяц.
Ц Нет, не очень. Так, встречались несколько раз, да и то давно. А в чем прояв
лялась эта его… странность?
Ц Ну вот, к примеру, с чего он жил? Сад садом, а на земле не работал никогда, н
ичего не выращивал, ни по кузнецкой части, ни по плотницкой, ни по скорняжн
ой или какой другой мастаком не был, однако ж на что-то существовал, и день
жищи у него не переводились… Вот токмо что в разных штучках-дрючках меха
нических кумекал.
Я хорошо представлял себе, с чего именно жил Хит, но распространяться об э
том не стал.
Ц Что за штучки-дрючки?
Ц Да хоть бы часы эти, из которых змий вылезает и искрой щелкает. Ты город
ской человек. Скажи, видал, чтоб где-нибудь в городе торговали такими ходи
ками?
Ц Не видал, Ц согласился я.
Ц Ну вот. И однако ж где-то он их взял или сам сделал. Он и кузнецу покойном
у новые меха соорудил, а из старых железок дитям мелкие самодвижущиеся п
овозки мастерил. Такие, что повернешь ключик, они зажужжат и поедут. А мне
как-то рычаг с вертелкой к колодцу приспособил, так что теперь ежели ведр
о с водой подымешь, то оно вдвое легшее кажжется. Ц Дед Заяц прикрыл глаз
а и медленно, со вкусом повторил: Ц «…Особо выделяются благородством ду
ш местное начальство, старейшина и голова…» Ведь не «голова и старейшина
», а именно «старейшина и голова»… Понимал старик!
Ц Выпьем за это! Ц вклинился Дерт, сын Дарта, и мы выпили.
Голоса звучали все громче, краски становились ярче и в то же время трудно
определимей.
Ц Ну, кумекал дед в мех… механике, Ц промямлил я. Ц Что ж тут странного?

Ц Да вот еще гости его…
Ц Точно, были гости, Ц подтвердил Дерт, сын Дарта.
Я заинтересовался:
Ц Какие гости?
Ц Все странные людищи, в одеже городской, но не такой, как у тебя, а чудной,
невиданной… Бывало, вроде нет у него никого, а потом вдруг утром вывалива
ют… или, наоборот, несколько человек приходят, шасть в дом, а назад и не вых
одят. И вечером не выходят, и на следующий день не выходят, и вообще не выхо
дят…
Много у Хита было поставщиков краденого вроде меня, решил я, а вслух предп
оложил:
Ц Да, может, они ночью уходили. Под утро. Дом-то на отшибе стоит, за пригорк
ом, из селения не видать… Или кто намеренно наблюдал?
Старейшина махнул рукой и пыхнул дурманным дымком.
Ц Нет, конешно. Кому оно надо, наблюдать? Но тады почему нощью? От кого прят
ались и зачем? А ранее с ним еще какой-то мужичок жил Ц здоровый брунет, хм
урый, ни с кем не водился… Рожей Ц чистый зверь, для такого бошку кому-ниб
удь снести Ц тьфу и растереть. После исчез… Не, че ни говори, чудным был тв
ой старик. И почему, спрашивается, аккурат в ночь перед его смертью исчезл
о тело кузнеца?
Я возразил:
Ц Ну, уж это вы загнули, дед Заяц. Кузнеца приплели! Спору нет, случай невид
анный, но одно к другому совсем не лепится.
Ц Вот я и размышляю…
Ц Нечаво! Ц высказался Дерт, сын Дарта. Ц Хит, може, и смурной старичок б
ыл, а Уиш свой паренек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16