Ц кажись, та же самая! Хотя ее при втором обыске уже конфисковали! Вот ш
тука-то, а? Ну и получил он уже полтора годика, сам понимаешь, как за повторн
ую поимку с дурманом. Отсидел он, непокорный, годок, и отправили его на пер
ековку в Экхазский промысел. Не знаю, что с ним теперь, но оттудова редко в
озвращаются… А все потому, что ему показалось: когда его в порядке воспит
ания несильно стукают по загривку дубиночкой или для профилактики лего
нько пихают с размаху носком кованого сапожка под тощий зад, то это как-то
принижает его сволодо… свотоло… короче, его сволочную занюханную лично
сть!
По окончании этой многозначительной истории оба стражника некоторое в
ремя смотрели на меня. Приняв рассказ к сведению, я безмолвствовал, и лысы
й произнес:
Ц Ну что, бродяга? Есть какие-нибудь предложения? Пожелания? Претензии?
У меня были куча предложений, множество пожеланий и еще больше претензий
, но я промолчал.
Ц Тады забирай манатки и черкни закорючку.
Я подпоясался, сунул в карман флягу с кисетом. Тонкой угольной палочкой п
оставил в соответствующем месте пергамента жирный кривой крест.
Ц Четверть века прожил, бродяга, а писать не выучился, Ц проворчал усат
ый.
Презрительно покосившись на него, я шагнул назад.
Ц А монета? Ц спросил лысый.
Ц Один мерцал стоит хороший ужин в приличном кабаке. Дайте мне курева, че
го-нибудь пожрать и оставьте его себе.
Лысый молча полез в ящик, высыпал на стол горку табака, положил обрывок па
пиросного пергамента, кусок хлеба, ломоть вяленого мяса и большой плод м
аулицы. Не поблагодарив, я ссыпал табак в кисет, а все остальное рассовал п
о карманам широченных грязно-серых полотняных штанов, нижняя часть кото
рых давно истерлась до бахромы.
Ц Теперь гуляй-топай, бродяга… Ц Усатый постучал в массивную, с пятью з
апорами дверь, крикнул: «Все нормаль, Скоп, выпускай гаврика!» Ц и отпер е
е.
Снаружи лязгнуло, дежуривший на внешнем посту стражник открыл дверь, я с
делал несколько шагов и почувствовал легкое головокружение оттого, что
под босыми ногами трава, а не булыжники внутреннего двора, оттого, что лег
кий ветерок непривычно холодит кожу, оттого, что лучи солнца падают на зе
млю не через квадраты решеток… В общем, от ощущения свободы.


* * *

За три месяца до этих событий мои планы нарушил молодой и хорошо одетый п
одвыпивший хлыщ, который в общем зале трактира «Пивоглот» вел себя вызыв
ающе, оскорблял хозяина, задевал обслуживающих посетителей девиц и вооб
ще давал всем окружающим понять, что он Ц пуп Западного Ливия. Я таких не
люблю, да и с деньгами тогда было туговато. Поздней ночью я пробрался в отв
еденную хлыщу комнату, сунул ему в рот кляп, привязал к кровати и обчистил
. Денег оказалось не так уж и много, всего семь мерцалов, но одежда могла пр
игодиться. Спрятав свернутые шмотки под своей широкой рубахой, я расплат
ился с хозяином и ушел.
Трактир стоял на полдороге между городишкой Базикой и восточным побере
жьем, в лиге от которого находилось селение с романтичным названием Беля
ны. В этом селении жил мой старый знакомец по имени Хуансло Хит. Таких, как
он, называют «скупщиками». Хита интересовали небольшие и редкостные вещ
ицы. Уже пару лет он покупал у меня то, что разнообразными путями попадало
ко мне, и в последний раз взял несколько предметов, которые я под покровом
ночи забрал из Храма Благоденствия в Неготране, столице Центрального Ли
вия. Это было, что называется, «громкое дело», но ночной сторож Храма успел
заметить меня, и потому я опасался стражников Его Пресвятейшества более
обычного. Что интересно Ц эти предметы из Храма ни один другой перекупщ
ик брать не согласился, слишком уж заметные. Барыги резонно опасались, чт
о их не удастся перепродать никому на просторах Ливия. Однако Хуансло Хи
т дал хорошую цену. Скорее всего, у него был выход на какого-то заокеанско
го торговца.
И вряд ли Хит обрадовался бы мне, но так или иначе я намеревался нанести ем
у визит. Мне надо было отсидеться в тихом месте.
Тогда, после «Пивоглота», я не стал переодеваться, а, доверившись редко по
дводившему меня чутью, свернул с дороги и спрятал похищенные шмотки на б
ерегу маленького лесного озера. У меня имелись причины, чтобы сначала пр
обраться в селение и разузнать, как там поживает Хуансло, не показываясь
при этом ему на глаза. Шум после ограбления Храма поднялся большой, ищейк
и Его Пресвятейшества могли выйти на Хита. И только я, спрятав украденные
вещи, вновь вышел на дорогу, как был схвачен патрулем Его Пресвятейшейст
ва.
Выяснилось, что молодой хлыщ приходился кем-то вроде внучатого племянни
ка градоначальнику Базики. Одежды при мне не было, шесть мерцалов не могл
и послужить доказательством вины, так что получалось Ц его слово против
моего. Его, конечно же, перевесило бы, но обиженный на хамское поведение х
лыща хозяин трактира подтвердил, что я ушел до того времени, когда, по слов
ам пострадавшего, его ограбили, и что никакого свертка с чужими вещами у м
еня не было. В результате доказать ничего не смогли, меня лишь осудили за б
родяжничество, и только.
С чем мне действительно повезло, так это с расположением ближайшего остр
ога Ц совсем недалеко от места поимки. И теперь, выйдя за массивную дверь
, я совсем ненадолго поддался чувствам. Наоборот, как можно быстрее припу
стил по дороге прочь от острога, изредка оглядываясь (ограбленный хлыщ м
ог разузнать время освобождения и подстеречь меня с товарищами, ежели, к
онечно, таковые имелись у подобного болвана).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16