Они одеты в кимоно, переливающиеся всеми цветами радуги, и сандалии, с деревянными подошвами, нежно цокающими по мелкому гравию. Эти мадмуазелечки, щебеча и смеясь, окружают меня. Они толпятся, подталкивая друг друга локтями, фыркают и трогают меня кончиками пальцев, как будто сомневаются в моем существовании, также как я сомневаюсь в их. Они задают мне вопросы, которые я не могу понять.— Вы говорите по-французски? — спрашиваю я у них.В ответ слышу хор красоток, напевающих:— Фран-цусь-кх! Фран-цусь-ки! Одна из них робко выходит вперед со словами:— Я говорю чуть-чуть…Это самая красивая девушка. Потрясающая фигурка, атласная кожа, миндалевидные глаза, сияющие как бриллианты, на голове — огромный, черный, как смоль, шиньон, искрящийся стеклянными шариками заколок.Можно подумать, что эта красотка нарисована кистью величайшего японского художника на блюде из тончайшего фарфора.— Откуда вы идти? — спрашивает она.— Мы прогуливались с другом по побережью. Вдруг мы услышали стоны и вскоре обнаружили пожилого мужчину, который лежал неподалеку отсюда в бессознательном состоянии.Она переводит мои слова своим спутницам, которые взволнованно галдят и жестикулируют руками.— Где тот мужчина и ваш друг?— Пойдемте…Мы направляемся к укрытию. Для этого нам приходится выбрать тропинку, ведущую через мостик, и сливающуюся с другой, которая в свою очередь выводит нас на ту, которая ведет прямиком к хижине По пути я болтаю со своей маленькой спутницей, Ее зовут Мояпопанежнакаклотос, что у французов примерно соответствует имени Люлю. Дом, в котором она живет со своими подругами, является школой гейш. Но сегодня — читхи-верг, и у них выходной. Они остались без преподавателей и развлекают себя сами, как могут. Если я правильно понял, то я представляю подарок судьбы для этих милых крошек. Моя Люлю учится на первом курсе. Она должна в июне сдавать дип-лом и, если ей это удастся, то ее на следующий год примут в аспиран-дуру, где она собирается специализироваться в области экстатических языков Востока; поэтому она сейчас зубрит “Камасутру” для того, чтобы отхватить первую премию — незабываемую ночь любви в кампании закоренелого евнуха. Короче говоря, это добросовестная ученица.Берю выражает неописуемое удивление, увидев меня в сопровождении табуна резвых милашек.— Где ты подцепил этот зверинчик? — спрашивает он.От такого изобилия у моего Толстяка шнифты начинают сползать со своих орбит.— Сам Будда направил к ним мои стопы, — говорю я. — Представь себе, что мы пришвартовались к школе гейш в выходной день.— Не может быть!— И тем не менее!С видом завоевателя Берю выгуливает свой взгляд по моим спутницам.— Значит, это все наше?! * * * Восхитительная Моялопанежнакаклотос ведет нас в комнату, где мы укладываем старика. Он бредит, бесконечно повторяя какие-то слова.— Что он говорит? — спрашиваю я свою солнцеликую.— Господин говорит, что он — сын Бога, — серьезно отвечает она.— Он бредит, моя прелесть, не стоит на это обращать внимание.— Нужно вызвать врача.— У меня есть прекрасный врач. Давайте позвоним ему.Я даю ей номер телефона Рульта. Пока Берю присматривает за пострадавшим, мы идем звонить в соседнюю комнату.Эти мадмуазельки решили угостить нас легким завтраком. Они чрезвычайно возбуждены нашим присутствием. Люлю объясняет мне, что ее подруги ужасно рады встрече с нами, так как они как раз на следующей неделе должны изучать премудрости французской любви, а тут им представилась возможность приятно удивить своих учителей, если, конечно, мы не возражаем поделиться с ними своими знаниями.Они уже изучили элементарные виды любви — английскую и американскую; сентиментальную любовь — немецкую, русскую и польскую; дикарскую любовь — монгольскую и конголезскую, себялюбивую любовь — швейцарскую и шведскую; шуточную любовь — типа бельгийской; ну а под занавес программы им осталось лишь пройти бесстыжую любовь, то есть французскую.— Значит, в вашей классификации французская любовь считается конечной точкой?— Да, но в ней существуют еще свое деление.— То есть?— Например, порочная любовь.— Это как?— Так называемая “лионская любовь”… Она спрашивает меня голосом, сочащимся страстной надеждой:— Вы случайно не из Лиона?— Я — нет, — говорю я, — но мой компаньон — лионец.Мояпопанежнакаклотос радостно вскрикивает и сообщает приятную новость своим прелестным однокашкам, которые радостно хлопают в ладоши.Не переставая болтать, мы дозваниваемся в агентство “Франс-Пресс”.Трубку берет Рульт собственной персоной. Слушаю.— Говорит Сан-А!— Наконец! Я с самого утра пытаюсь дозвониться к тебе в гостиницу.— С нами случилась удивительная, потрясающая и сногсшибательная история, Рульт Срочно приезжай ко мне с машиной “скорой помощи”!— “Скорой помощи”?— Да, у нас тут перелом — У твоего друга?— Наоборот, у моего главного врага. По понятным причинам я не могу отвезти его в больницу. Может быть, у тебя есть на примете какой-нибудь укромный уголок, где мы могли бы привести его в порядок без вмешательства стражей порядка?— Я позабочусь об этом. Да, черт возьми! Где ты сейчас?Я переадресовываю вопрос Люлю, после чего отвечаю:— В специальной школе гейш “Кайфутвоя” В трубке воцаряется тишина, и я начинаю думать, что наш разговор прервали (как говорит мой знакомый гинеколог по поводу нежелательной беременности), поэтому кричу настойчивое “Алло!”.— Да! Пощади мои барабанные перепонки, — просит меня Рульт. — Что ты забыл в этом почтенном учебном заведении? Как тебе удалось попасть туда? Это ведь школа закрытого типа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42