Была бы одна, так прожила бы кое-как, не велика беда. Но надо думать о будущем сына. Надо, никуда не денешься. Оставить его на произвол судьбы — разве можно вытерпеть это?
Нет, она не вытерпит. Не хочет терпеть! Пусть бог ее покарает, но она вырастит своего единственного. Пока видят глаза, станет работать день и ночь, вышивать, шубы шить, да что там — она на любую работу согласна.
Своим трудолюбием, как и своим умением Мээркан славилась на всю округу. Какие настенные ковры-тушкийизы она вышивала, какие мешки для посуды1 — залюбуешься! И любовались люди, глаз не могли подолгу отвести, иной даже языком прищелкнет от восхищения. Есть такое присловье у киргизов: «Если ты готовишь коней на байгу2, будь таким же знатоком, как Толубай, если слагаешь стихи, будь таким поэтом, как Токтогул»3. В аиле Бая к этому присловью любили добавлять: «...а если ты рукодельница, будь такой, как Мээркан ».
Правда, с просьбами и заказами к ней чаще всего обращались бедняки, а им что надо? Циновку сплести для ашканы, рубаху либо еще что немудрое скроить да сшить... Какая работа, такая и плата. Но Мээркан и тем была довольна. Много ли, мало, все слава богу.
В народе молва расходится быстро. Как на крыльях летит. Как видно, слух об искусных руках Мээркан долетел до мельника Асеина, потому что в один прекрасный день явился он к ней в юрту. Мээркан знала мельника и раньше.
Порядочно бусинок отбросил Асеке4 на четках своей жизни, был он, как говорят, уже в возрасте пророка5. Полуседая
1 Кочевники-киргизы пользовались обычно деревянной резной посудой, которую складывали в расшитые узором мешки.
Байга — скачки с объявленными призами.
3 Толубай — знаток и тренер коней, имя которого сделалось легендарным; Токтогул — прославленный киргизский народный поэт.
4 А с е к е — уважительное от имени Асеин.
5 Имеется в виду возраст в 63 года, до которого дожил пророк Мухаммед, основатель религии ислама.
борода, пышная и окладистая, была почти такая же сивая, как и старая лисья шапка на голове у мельника, крепкого и статного телом. В молодости он, должно быть, отличался незаурядной силой и высоким ростом; даже и теперь, исхудавший, по-стариковски осунувшийся, он имел вид основательный и солидный. И лицо приятное: красивый, чуть горбатый нос, спокойные, с добрым выражением глаза.
Судьба его оказалась сходной с судьбой Мээркан: в прошлом году схоронил он жену, остался вдовцом с единственным сыном. Асеин тяжело переживал свое горе, но никому не жаловался. Что проку? С жизнью не поспоришь, от беды не уйдешь, не спрячешься. Есть такая злая поговорка: «Сирота при матери — балованное дитятко, а при отце — бедолага». Ничего не поделаешь, сиротство никому не в радость.
Асеин — человек не без достатка/И от отца получил наследство, и сам трудолюбив. Сын его ни в еде, ни в одежде нужды не терпит. Но без матери все равно тяжело... На чужой роток не накинешь платок, всегда кто-нибудь найдется, кто попрекнет мальчика сиротством, а другой пожалеет, да еще на людях. Каково это ребенку терпеть, да и отцу не легче. Лучше умереть, кажется! Вот он и старается, всячески старается убедить сына, что тот не хуже других, ничуть не ниже. Весь отцовский достаток — только для него, для сына отец ничего не пожалеет.
Мээркан расстелила полотенце, наломала ячменных лепешек. Подала чай.
Асеин сначала прочел молитву, потом, как велит обычай, выразил сочувствие недавно овдовевшей женщине:
— Такова была воля аллаха, добрая моя. Хороший он был человек, черной змее и то не пожелал бы худого. Что поделаешь, всем сынам человеческим суждена смерть.— Он медленно и важно погладил бороду и продолжал: — Приходится терпеть божью кару. Горе, как и радость, идет полосой, ты лишилась мужа, я — жены. Овдовели мы. И у обоих осталось по ребенку... единственному. Что и говорить, несчастные мы с тобой, Мээркан. Но ты как-никак женщина, тебе с хозяйством справиться легче. Мне тяжело приходится, ой, тяжело. Пищу приготовить, убрать, постирать... Мужчине с этим справляться трудно, ты согласна?
Мээркан в знак согласия только чуть наклонила голову. Однако, если правду сказать, она считала, что на все надо смотреть с двух сторон. Женщина, конечно-, и есть женщина... Только с чего бы е^ гость загадки загадывает? Знает он ее совсем мало... Нет, нет! Она еще и траур не сняла. Правда,
что покойный муж был человек маленький, скромный, простой пастух, но он отец ее ребенка, он был хозяином этой юрты! И на его могиле земля еще не села... Духи предков покарают ее. Нет... Мээркан ничем не выдала своего состояния, но внутри у нее все так и кипело. Пальцы крутили-накручивали край полотенца, только эти лихорадочные движения и выдавали душевное состояние вдовы.
Кутуйан в недоумении глядел то на погрузившегося в невеселые раздумья Асеина, то на хмурое лицо матери: чего это они молчат?
Молчание скоро оборвалось. Снова заговорил Асеин:
— Так вот, значит, Тяжело... трудно. С женским рукомеслом мужику не справиться. По сравнению со мной тебе легче, говорю, Мээркан. Руки у тебя умелые. И приготовить, и сшить... Я-то все больше в поле. Работу не бросишь, на нее вся надежда, от нее пропитание. Теща моя старая, к тому же, ты ведь знаешь, полоумная. Ей только самой до себя. Вот я и мечусь между двух огней, и там надо поспеть, и тут. Судьба, видно, такая, надо нести ее, деваться некуда. Сын мой не то что другие ребятишки, особый у него нрав...
— Сколько ему сейчас?
— Скоро шестнадцать будет.
— Большой уже.
— Слава аллаху. На меня похож, рослый.— Асеин впервые улыбнулся и сел поудобнее, вытянув вперед правую ногу.— Вот я и пришел к тебе, Мээркан, попросить, чтобы ты пошила моему парню кое-какую одежонку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92