— Что бы вы посоветовали мне выпить на ночь? Последнее время я очень плохо сплю и думаю, что несколько капель горячительного мне помогут.
— Одни берут ром, другие виски — у разных джентльменов разные вкусы,— так же тихо ответил портье.
— Пожалуй, возьму ром,— решил Холлинс.— Когда будете смешивать, сделайте его покрепче.
— Большая порция рома... горячего, с сахаром и лимоном?
- Отлично, сэр,—сказал портье.
Горячий грог будто заново вернул Холлинса к жизни. Он снова стал смотреть на вещи оптимистически. «Я стреляный воробей,— сказал себе Холлинс.— И не так-то просто меня поймать». Долив стакан, Холлинс почувствовал себя так приятно и спокойно, что подошел к ночному портье и попросил повторить порцию. Тот не увидел в этой просьбе ничего необычного и быстро выполнил заказ. Покончив со вторым стаканом, Холлинс отправился спать. Он сразу же провалился в пьяное забытье, потому что горячий ром активизировал бесчисленные стаканчики бренди с содовой и виски с содовой, которые он выпил за этот день. Когда голова йоркширца коснулась подушки, он не чувствовал ничего, кроме мягкого покачивания, которое вовсе не казалось неприятным, обещая спокойную ночь. Он лежал, как бревно, ничего не чувствуя и не понимая, пока серый рассвет не подкрался к окнам его комнаты, а потом вдруг проснулся с ощущением леденящего ужаса, отчаяния и смертельного страха, сжимающего и рвущего на части его сердце. Холлинс вскочил и попытался найти выключатель. Но в тот момент, когда ноги его коснулись пола, голова его закружилась, и он упал с громким стуком. Падение отрезвило его. Он приподнялся, сел, дрожа, на край кровати и стал смотреть в светлеющее окно.
Снова упав на кровать, Холлинс забылся в беспокойной дреме, пока наконец солнечный луч, коснувшийся лица, не пробудил его ото сна, в котором Ллойд с разбитой и окровавленной головой, болтающейся на тонкой шее, преследовал его по улицам большого
города.
Холлинс чувствовал себя усталым, больным и несчастным. Он погрузил голову в холодную воду, постарался взять себя в руки и, наконец, почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы сойти вниз поесть. Холлинс сел на предложенное ему официантом место и стал, нахмурившись, разглядывать меню. Обычно он ел по утрам много и с аппетитом, но сейчас не хотелось даже и думать о еде. Во рту у него пересохло, руки дрожали. Официант внимательно оглядел Холлинса и сочувственно покачал головой.
— Не знаю, что и заказывать,— сказал Холлинс,— что-то я с утра неважно себя чувствую.
— Простите, сэр,— сказал официант.— Позвольте вам кое-что предложить. Для начала несколько тостов с анчоусами, сэр,— это удивительно помогает, если правильно приготовить. Я сам прослежу на хухне. И крепкий кофе с бренди, если вы не возражаете, сэр.
— Ладно,— согласился Холлинс.
Он взял газету, которую подал ему официант. Но буквы расплывались перед глазами, и йоркширец не смог прочитать ни слова.
Когда официант вернулся, Холлинс жадно отхлебнул кофе и почти с детской радостью почувствовал, что возвращается к жизни. Допив кофе, он заказал вторую чашку. Холлинс ухитрился съесть несколько тостов с анчоусами, потом согласился отведать копченую селедку и наконец встал из-за стола, чувствуя себя гораздо лучше, чем когда садился. Но потом ноги сами понесли его в бар, примыкающий к курительной комнате. Там он быстро выпил три бренди с содовой. И именно в это время Холлинс принял решение отправляться прямо в Каслфорд. Заплатив по счету, он пошел на станцию.
Ждать экспресса на Йоркшир пришлось около часа. И этот час он потратил на посещение ближайших баров, в каждом из которых пропускал по несколько стаканчиков бренди.
Холлинс почувствовал, что спиртное — его единственный друг в этом мире. Поэтому он купил обшитую кожей бутыль и в станционном буфете наполнил ее бренди. "
Вот в таком состоянии был Холлинс, когда он развернул в поезде газету и увидел заголовок, кричавший о том, что репортеры назвали «ужасной цепью убийств в Южном Девоншире». Холлинс не смог совладать со своими расшатанными, перевозбужденными нервами, когда читал этот огромный заголовок. Ему повезло: в это время он сидел в купе один. Рука беглеца задрожала так сильно, что газета упала на пол. Холлинс снова поднял ее и, основательно отхлебнув из фляги, прочел статью от начала до конца.
Статья повествовала о странной и загадочной истории. В одну ночь на прошлой неделе в Плимуте были найдены тела двух мужчин. Состояние трупов и обстоятельства, при которых их нашли, ясно говорили о том, что оба убиты. Один из мужчин, известный ростовщик, еврей Аарон Джозефс, был найден в своей гостиной, задушенный шелковой веревкой. Другого, индуса, имя которого установить не удалось, нашли убитым ударом ножа в спину в низинном районе города, в комнате, которую он снял только накануне. На следующий день из Дартмура пришло сообщение о не менее странной истории. Сгорела хижина на торфянике. Пришедшие туда местные жители обнаружили полуобгоревшее тело неизвестного мужчины, убитого страшным ударом по голове. С него была сорвана вся одежда, а рядом лежал костюм каторжника. Установить связь между этим и следующим звеньями странных событий было нетрудно. Накануне вечером из каторжной тюрьмы в Принстоне бежал некий Стефано Вассали, который ночью скрывался на торфяниках. Наверняка это он нашел спящего в хижине неизвестного, тихо подкрался к нему и убил, чтобы забрать его одежду. Самого Вассали, когда он вышел из хижины, заметили надзиратели и застрелили, а тело его отвезли обратно в тюрьму. Так разворачивались события, если верить газетам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71