Ц А зимой? Зимой-то, наверное, еще страшней? Ц спросила она.
Ц Замерзает иной раз Бело-море зимой, Ц сказал Евсеич, Ц почитай, до са
мого Моржовца замерзает. Это остров такой на Мезенской губе. Покажу его
Ц как раз мимо пойдем. В суровые зимы Горло так льдом забито бывает, что н
икакой ледокол, хоть «Красин», а хоть «Сибиряков», не пробьется. Сейчас та
ких зим, почитай, и нет, а раньше, о-о! Торосы ледяные в два, в три роста челове
ческих Ц это, если на Воронке шторм, а лед гонит в Горло, вот льдины друг на
друга лезут, лезут, как морж на берег, если касатка близко ходит. Потом мор
оз вдарит и все! Смерзаются льдины, а толщина льда по два, три, а то и по пять
метров бывает… Венька, я тебе посмеюсь, стервец! Не видал еще ничего, а туд
а же, в серьезный разговор свои три копейки вставить норовишь! Ты меня слу
шай, красавица. Хочешь, еще чайку налью?
Скрывая улыбку, девушка протянула кружку. Старик долил ее черным, как дег
оть чаем. Лада поерзала на стуле и, наконец, решившись, задала вопрос, кото
рый еще с Москвы, когда узнала она, что отправляют ее в лагерь на Новой Зем
ле, вертелся у нее на языке:
Ц Никита Евсеевич, а мимо Соловецких островов мы пойдем?
Ц Нет, красавица, Ц старик закрыл термос, покачал головой, Ц Соловки на
входе в Онежскую губу лежат, а мы далеко восточнее пойдем, Ц он помолчал,
раскурил сипящую трубку. Ц Нехорошее место стало. Я туда годов пятнадца
ть, как не хожу. А раньше, бывало, рыбу туда возил. В монастырь, стало быть. Ох
и красота была на Соловках-то. Как побываешь Ц после, аж целую неделю гре
шить не хочется. Ну, не неделю, так три дня, точно. Как подходишь Ц сосны век
овые прямо к воде сходят, а за ними Ц купола монастырские, кресты святые п
равославные. И колокол Ц бом, бом! Звон по воде далеко идет… Благодать неб
есная, Ц старик мелко перекрестился. Ц Теперь там враги народа, стало б
ыть, грехи замаливают. Не хожу я туда.
Евсеич замолчал, посапывая трубкой. Лада покусала губу, отхлебнула чаю. З
ачем она хотела увидеть Соловецкие острова? Даже сама вряд ли ответила б
ы. Знала, что, скорее всего, там окончили свой земной путь ее родители, кото
рых она почти не помнила. Остались в памяти расплывчатые фигуры, которые
уводили их из дома, колючая шинель отца, к которой она прижималась, руки ма
тери, белое лицо бабушки и все…
В гимназию она не ходила Ц ее учила бабушка, а на курсах медсестер при Бот
кинской больнице, она сказала, опять таки по совету бабушки, что родители
погибли в Гражданскую. Еще на курсах она стала замечать что-то странное в
отношении окружающих. Врачи, обычно не стеснявшиеся в выражениях на опер
ации, сдерживались в ее присутствии. Ни разу ее не вызывали по анонимным п
исьмам ни в домовой комитет, ни к старшей медсестре, которая обычно сама р
азбиралась с доносами на работников больницы. Словно кто-то хранил Ладу
от мелких и крупных неприятностей. Хранил, до того момента, когда она почу
вствовала странную, давящую атмосферу вокруг себя. Были странные звонки
по телефону: молчание в трубке прерывалось короткими гудками или странн
ыми далекими, на пределе слышимости, шорохами. Словно кто-то царапался с д
ругой стороны телефонной линии, стараясь пробраться к ней, проникнуть в
голову, прочитать мысли. Странные люди ходили за ней в сумерках, когда она
возвращалась с работы, исчезая, если она оборачивалась, словно растворяя
сь в воздухе. Пропали цветные, необыкновенно радостные сны, после которы
х она просыпалась, счастливо улыбаясь новому дню. Теперь, едва приходил с
он, ее окружали темные, почти не различимые образы, далекие голоса шептал
и что-то. Она вслушивалась, пытаясь уловить смысл полузнакомых слов, прос
ыпалась, плача от страха и бессилия различить что-то конкретное в ночных
кошмарах. Постепенно сложилась цепочка из редких понятых слов и навязчи
вых образов. Словно тропинка, она вела Ладу через серые камни навязчивых
снов, через чахлые травы, под которыми поблескивала болотистая вода, скв
озь холодный ветер и влажный туман к золотистому свету, манящему, прибли
жающемуся с каждым шагом. Источник его скрывался за пеленой тумана, разг
ораясь все сильнее. Свет не слепил глаза, был ярким, но не режущим, мягким, к
ак осеннее солнце. Лада знала, что придет час, и она пойдет к нему, отбросив
все прежнее, вверяясь этому сиянию, вступая в новую жизнь без страха, пото
му, что не могло быть там ничего плохого, за этими светлыми золотыми врата
ми в новую жизнь. Главное Ц не боятся тьмы, не свернуть с тропинки, не поск
ользнуться на камнях, не замочить ноги в стылой воде, не запутаться в жухл
ой траве…
Евсеич, повысив голос, что-то сварливо сказал матросику, и это привело ее
в себя. Рулевой довернул штурвал, подходя ближе к правому берегу. С правог
о борта вдалеке проплывали, почти невидимые, подъемные краны Архангельс
кого порта. «Самсон», пропуская стоявшие ночь на рейде океанские суда, пр
ижимался к берегу, пропуская их к причалам. Лада вспомнила слова Евсеича
про «гуляющие песчаные гряды», но только открыла рот, как старик сам успо
коил ее.
Ц Нам-то можно и под берегом ходить, хоть и волна там короткая, противная,
а у них, Ц он показал на проплывающие мимо корабли, Ц осадка Ц ого-го. Ла
дно, я пойду в машину схожу Ц в море выйдем, надо будет ходу добавить, а Мих
еич жаловался, что сальники текут. Посмотрю, как у него дела, Ц он пошел бы
ло к выходу, но вернулся, Ц ты, если на палубу пойдешь, вот, бушлат одень, по
чище какой выбери. Уж больно у тебя одежа к морю не приспособлена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107