Василий, Ц с беспокойством обратился он к Собачникову, Ц ты увере
н, что мы в следующий раз найдем это место? Может, знак какой-нибудь постав
ить?
Ц Не надо знак, я помню дорогу, я все помню, я найду.
Ц Ну, слава Богу. Что ж, товарищи, пора в обратный путь. Что такое, Илья?
Лопарь стоял, глядя в черное небо. Панкрашин поднял глаза и обмер Ц прямо
над головой звезды гасли и на их месте сначала робко, будто застенчиво, а п
отом все ярче зажигалась изломанная полоса зеленоватого света. Она шири
лась, переходя в синеву, темнела, наливалась пурпуром, розовела, играя отт
енками радуги. Скоро трепещущие сполохи охватили полнеба. С едва слышным
шуршанием колебался волшебный занавес, бросая отсвет на снежную равнин
у. Панкрашин затаил дыхание. Впервые он видел северное сияние таких необ
ыкновенных по интенсивности красок, такого огромного размера. Все стоял
и, зачарованно глядя на колдовской спектакль. Барченко опомнился первым
Ц ему не терпелось доложить о находке, а для этого еще надо было составит
ь радиограмму и доставить ее в Малые Кармакулы, где была радиостанция.
Ц Пойдемте, товарищи, пойдемте. Василий, тебе надо будет отправиться сег
одня же в поселок. Надо будет передать радиограмму.
Ц Я пойду в поселок, Ц кивнул ненец, Ц сегодня пойду. Ц Он покачал голо
вой и, проходя мимо Панкрашина, Ц чуть слышно прошептал, Ц нехорошо. Кра
сный цвет Ц нехорошо.
Ц Почему, Василий? Ц спросил Панкрашин.
Ц Красный Ц кровь. Цвет жизни, но сейчас, Ц ненец кивнул в небо, Ц слишк
ом темный.

* * *

Москва Ц Молотовск
Три шага в ширину, пять в длину. Серые каменные стены, холодные, шершавые. О
кно под потолком, забранное решеткой. У стены койка, заправленная тонким
одеялом, в углу, возле двери параша.
Прошла неделя, как Александра Назарова привезли на Лубянку. Отобрали все
: личные вещи, ремень из брюк, шнурки из ботинок. Даже портсигар, который по
дарил Котов. Хотя доставившие Назарова с аэродрома видели, как Леонид Ал
ександрович лично подарил портсигар Александру, пожелал удачи. Нет непр
икасаемых, нет… Доходили слухи и в Испанию, может уже и сам генерал Котов…

Пять шагов к окну, пять к двери. Парижский костюм, по последней европейско
й моде, превратился в мятую непонятного происхождения тряпку. Поначалу Н
азаров аккуратно складывал пиджак и брюки, но, продрожав две ночи от холо
да, плюнул и спал не раздеваясь. Галстук тоже отобрали, белая рубашка стал
а серой. В первые дни по ночам снилась Испания Ц ночевки в горах под прон
изывающим ветром. Это видимо от того, что в камере было холодно. Теперь не
снится ничего. Выключают свет, он ложится в постель и будто обухом по теме
чку. Провал в сознании до утра. Днем спать не разрешается, вот он и бродит о
т двери до окна, как таракан, угодивший в школьный пенал. Бродит, ощупывает
усиками стены, ждет, когда откроется крышка, чтобы дать стрекача. Назаров
невесело усмехнулся. Приходят же такие сравнения. Здесь даже если крышка
и откроется, никуда не сбежишь. Но почему не водят на допросы. Иногда мимо
камеры проводят кого-то, потом возвращают. Назаров прижимался ухом к две
ри, слушал. Молчаливые тюремщики, молчаливые заключенные. Кроме шагов по
коридору мимо камеры ничего не слышно. Он в сотый раз перебирал в памяти с
вои действия за три года в диверсионном отряде республиканцев. Рейды, бо
и, возвращения, снова рейды. Обычная солдатская работа. В чем же дело?
Назаров уже приспособился определять время по свету, падавшему в узкое о
кно. Сегодня ему показалось, что лампочку в камере погасили раньше, чем об
ычно. Он, не раздеваясь, лег на койку, но заснуть не смог Ц возникло чувств
о, что сегодня что-то изменится.
Час ожидания, может чуть больше, или чуть меньше. В тюрьме, в одиночке, врем
я не имеет большого значения.
Шаги в коридоре замерли возле двери его камеры, он спустил с койки ноги, се
л, выжидающе глядя на дверь. Скрежетнул замок, на пол упал прямоугольник с
вета.
Ц На выход с вещами.
Назаров сунул ноги в ботинки, подхватил пиджак. Ботинки болтались на ног
ах, хлопали каблуками по полу.
Ц Руки за спину, лицом к стене.
Охранник в черной фуражке с синим околышем, в темно-синей тужурке с одной
продольной полоской на петлице запер дверь. Вид у него был сонный и равно
душный.
Ц Направо, вперед.
Кто-то сейчас слушает в камере шаги мимо двери и радуется, что ведут не ег
о, а кто-то, возможно, так же, как и Назаров, уставший от ожидания, желает ско
рейшего исхода. Какого? Все равно. Уже все равно.
В конце коридора охранник отомкнул решетку. Другой охранник, в такой же ф
орме, но с кругом белой эмали в петлицах, повел его дальше. Из подвала, по сл
ужебной лестнице они поднялись на третий этаж. Широкий пустынный коридо
р, отделанные деревянными панелями стены, запертые двери. Возле одной из
них охранник остановился, постучал, открыл дверь и отступил, пропуская Н
азарова. Войдя следом, вытянулся перед офицером со шпалой в петлице, сидя
щим за небольшим столом.
Ц Заключенный Назаров доставлен.
Ц Можете идти.
Офицер медленно поднялся из-за стола. Он был на полголовы ниже Александр
а, с редкими прилизанными волосами на костистом черепе. Остановившись в
двух шагах, лейтенант скептически оглядел его, потянул носом, брезгливо
сморщился.
Ц Надо бы, конечно, отмыть, ну да ладно, Ц как бы размышляя, пробормотал о
н.
Расправив гимнастерку, он направился к высокой двери, осторожно постуча
л и, получив приглашение, вошел, оставив Назарова одного.
Здесь, на выходящем во внутренний двор окне, решетки не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107