Открыв глаза, професс
ор первым делом осведомился, как гражданину начальнику лагеря спалось, с
просил, может ли он быть свободен и вышел со склада, оставив Тимофеева сто
ять с разинутым ртом. И вот что странно: как только вышел старик из помещен
ия, сразу засвистел в щелях ветер, навалился холод, иней покрыл стены и пот
олок склада.
С этого дня началась вражда: с одной стороны Тимофеев, с другой Ц зеки. Ох
рана пока начальника слушалась, хотя зеков явно побаивалась. Помощник ко
мандира взвода Ц Войтюк, так и сказал: зря вы это, товарищ начальник. Един
ственный, кто держал сторону Тимофеева Ц старший надзиратель Рахманич.
Ни зекам спуску не давал, ни стрелкам охраны. Кулаки у него были пудовые и
разговор короткий. Зек Собачников, ненец с материка, попавший в лагерь за
шаманство, однажды «не услышал» команду «выходи на проверку». Только раз
приложил Рахманич кулак к его косоглазой роже, а трех зубов как не бывало
. Но два дня назад нашли старшего надзирателя в снегу, у дверей казарменно
го барака, насмерть замерзшего с диким оскалом на лице и скрюченными пал
ьцами.
И сегодня этот олень, который сам пришел к зекам. Оленина вообще считалас
ь здесь табу как для ненцев, так и для работников фактории, гляциологов, сл
ужащих метеостанций и кто еще бродит по Новой Земле. Оленей на архипелаг
завезли только в конце двадцатых годов, к сорок первому году поголовье е
два превысило тысячу. Тимофеева предупредили еще на материке: моржа, нер
пу, тюленя бери, сколько хочешь, корми зеков, стрелков, но оленей не тронь! Э
то для иностранных специалистов, которых иногда провозят Северным Морс
ким Путем: вот, мол, как Советская власть заботится о природе, о коренных н
ародах Севера. Даже оленей завезли. Ненцем на оленей плевать Ц на архипе
лаге стойбища прибрежных ненцев, которые издавна привыкли к мясу моржа и
тюленя, к рыбе. Они в глубь острова и не ходят. Так, иной раз женщины выйдут
за морошкой, за травами, и то рядом со стойбищем. За те два месяца, что Тимоф
еев на архипелаге, только раз и довелось попробовать оленьего мяса Ц по
лярные летчики угостили. В Малых Карманкулах сел гидроплан, командир эки
пажа Ц сам Мазурук. Депутат Верховного Совета, «сталинский сокол»! Тимо
феев повез почту передать, ну и попал на угощение: спирт рекой, строганина
из семги, икра, оленина жареная, вареная, молодые рога Ц панты, перемолоты
е в кашу с перцем и мозгом… Эх и погуляли. Вот жизнь у людей: сегодня ты за по
лярным кругом, завтра тебя в Кремле принимают. Да-а. А тут сторожи отребье
буржуазное, да еще пальцем не тронь.
Тимофеев скрипнул зубами, влил в себя очередную порцию спирта. Оглядел и
збу мутными глазами: окно в морозных узорах, пакля с потолка свисает, печк
а гудит, доедает порцию угля. Уголь, конечно, горит неплохо, и жар дает, толь
ко вот вонь от него. То ли дело Ц дрова, да леса поблизости нет, не достать д
ров. Летом, ненцы говорят, плавник можно у моря собрать, да сколько его соб
ерешь? На всю зиму, что ли? А зима тут девять месяцев.
Над кроватью, на выцветшем бухарском ковре Ц подарке приятеля по Пензен
скому лагерю, маузер и кривая басмаческая сабля. А снизу, для контраста, мо
ржовый хер висит. Хрящ окостенелый в полметра длинной. Это уже презент от
местных косорылых, от ненцев. За спирт поднесли. Вот, начальник, спасибо те
бе за зелье. В гости звали, черти немытые. Говорят, почетным гостям они сво
их жен подкладывают. Салом тюленьим обмажут, чтобы скользила, значит, и к т
ебе в чум приводят. Не обессудь, мол, добрый человек. Чем богаты. Надо будет
съездить, может, и вправду бабу какую помять удастся. Вот только со своими
сволочами разберусь, и поеду, решил Тимофеев. А разберусь завтра, вот, чтоб
мне сдохнуть! Пистолет «ТТ» не стреляет, заговорили пистолет, суки интел
лигентные. А маузер! Подарок друга-приятеля. Он маузер этот у басмача в Ту
ркестане забрал. И саблю забрал. Бритва, а не сабля. Клинок гнутый, тусклый,
будто крови напился, рукоять серебром поблескивает. Ну, приятель под хме
льком лишнего сболтнул, пришлось сдать его, хоть и жаль было. Тут кто кого
опередит: ты быстрее стукнешь, или он. Вот и посмотрим, господа философы: с
умеете, маузер и саблю бухарскую заговорить, или нет.
Тимофеев поднялся из-за стола, хватаясь за столешницу, добрался до койки.
Пестрые узоры на ковре плыли перед глазами. Он протянул руки, ухватил мау
зер, саблю, рванул. Ковер сорвался с мелких гвоздиков, рухнул на постель. П
ошатываясь, Тимофеев вернулся к столу, освобождая место, смахнул на пол м
ясо, положил перед собой клинок, и, рухнув на табурет, стал разбирать маузе
р. Хорошее оружие немцы придумали, даром что ли, все «курбаши» его предпоч
итали. Хочешь Ц кобуру деревянную к рукояти подставь, и сади, как из винто
вки, хочешь Ц бери в кулак, и пали по врагам народа, как в тире. Прицельная д
альность Ц тысяча метров, чем не винтовка! Кургузые девятимиллиметровы
е патроны раскатились по столу. Да, это не «ТТ». Десять патронов, десять см
ертей, три запасные обоймы. На всех интеллигентов хватит, да еще останетс
я. Их, гнид очкастых, всего-то десяток! Завтра… а чего тянуть? Сейчас всех ко
нчить! Нет, бабу эту черную оставить побаловаться. А на Большую землю пере
дать Ц медведи сбесились, всех заели. Точно, так и сделаю! Но тянуть не над
о… Всех кончить, прямо сейчас. Вот так: в правую руку саблю, в левую маузер! К
то не с нами Ц тот против нас… Ну, за погибель врагов народа! Тимофеев мах
нул разом полкружки спирта, запил водой из носика чайника.
Прихватив со стола керосинку, он взял маузер, сунул подмышку бухарскую с
аблю и пошел к дверям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107