— Но как же ты узнал, что леди Гермиону увезли?
— Они ее забрали раньше — из дома я вышел потом. Они сказали — Раван велел увезти ее в другое место, в Паруаре ее, мол, разыскивают. А Равану сюда к ней некогда выбраться.
— Единственное наше утешение! — воскликнул Джонс. — А вы и в самом деле не подозреваете, куда забрали Гермиону?
— В какое-то его поместье. У него их много. — Горбун снова пожал плечами. — Я шел за вами следом. Пока вы говорили с военным, я поджидал у таверны.
— Разумно, — заметил я. — Ведь на харчах у Равана целая орава зорких соглядатаев. Он пропустил комплимент мимо ушей.
— Потом я снова двинулся за вами по пятам, схватился — а вас нету. Толкнулся в харчевню напротив. Потом сюда, но пришлось расспрашивать. Спину вашу я хорошо изучил, а вот лицо нет. Повернись-ка задом! — приказал он, ткнув пальцем в Джонса.
— Задом? — Луций был убит горем, поняв, что нить оборвалась. — Ах, задом! Да-да, конечно…
Поднявшись с места, он повернулся к горбуну спиной. Тот оглядел юношу с головы до пят, а затем сунул руку за пазуху. Я тотчас вцепился в бутылку, но горбун вместо пистолета вытащил свернутую бумагу. Он сунул лист Джонсу, соскользнул со стула и опять перемахнул за окно.
Проводив его взглядом, я повернулся к Луцию. Юноша так и впился в послание, доставленное горбуном. Дочитав до конца, он спрятал лицо в ладони.
— О, Боже! Боже! Она просто чудо. Но как же мне теперь быть?
— Ясно ли из письма, где ее искать? — полюбопытствовал я.
— Нет, она… Читай сам.
Он перебросил письмо через стол и, не обращая внимания на присутствующих, принялся вышагивать по залу взад-вперед. Я наполнил его стакан, на тот случай, если ему понадобится промочить горло, и приступил к чтению.
Луцию Джилу Джонсу,
где бы он ни находился:
Ты в прошлый раз меня застал от гнева
Оцепеневшей, но твоя неверность
Ничто в сравнении с моей виной:
Поддавшись на обман, я порвала
Доверья нить, связующую нас.
Теперь я опытом умудрена:
Пишу тебе, как женщина мужчине.
Вкусившей зло, отныне ясен мне
Мой долг перед тобой — и если случай
Позволит, докажу тебе на деле.
Еще я знаю: сердцу моему
Нет гавани иной — твое лишь сердце.
Так ведено судьбой — и навсегда
Я предана тебе: наполовину
Уже сейчас принадлежу тебе.
Возьмешь иль нет оставшуюся часть —
Решать тебе, но заклинаю словом,
Тобою данным и назад не взятым:
Спаси меня от мерзостного брака!
Раван — корыстью движим, не любовью —
Его навяжет мне, коль ты промедлишь.
Отец мой немощен и ослеплен
Коварством — помощи он не окажет.
Подруги за счастливицу почтут;
Закон — Раван не выше ли закона? —
Вмешается, когда уж поздно будет.
На белом свете ты лишь мне защита…
Явись, о мой спаситель!
Гермиона.
Добравшись до конца, я не сразу заговорил с Луцием. Я понимал, что юноша повергнут в замешательство. Наконец, чувствуя необходимость хоть что-то сказать, я откашлялся.
— Вот это девушка!
Джонс взглянул на меня с убитым видом.
— Она спрашивает, все ли еще я люблю ее! — дрожащей рукой он потянулся за письмом. — Она не только меня прощает, но берет на себя вину за то, что произошло в Антоне. Только ангел способен на такое!
— Отчасти она сама виновата, — неуверенно начал я, ступая на тропу, доселе мне неведомую. — Конечно, не ее вина, что ты связался с той потаскушкой. Но порою мужчина (да и женщина тоже) нуждается в поддержке, чтобы не сделать глупость. Она не захотела тебе помочь. Правда, только немногие это понимают.
Луций выжидал, что я еще скажу. Но, по сути дела, говорил я сам с собой. Радость от примирения с возлюбленной покинула Луция при воспоминании о вынужденной разлуке.
— Ах, если бы я знал, я бы тогда… А, вот и он! Я едва успел подхватить бутылку, потому что Луций опять вскочил, накренив стол.
— Сюда, капитан! Куда запропастился слуга? Ах, вот он. Принеси-ка бокал для капитана и еще бутылку вина. Капитан Фейс, это мой лучший друг, мистер Шендон.
Мы обменялись рукопожатиями. Под сине-золотым мундиром капитана билось, как видно, честное сердце, и бородатое лицо излучало добродушие.
— Ваш покорный слуга, мистер Шендон. И ваш слуга в любое время. — Он откозырял бутылке.
Отодвинув кресло, он привычным жестом отвел сапогом мешавшую ему саблю и уселся за стол.
— Очень признателен вам за доброту, — сказал Луций. — Вы уже навестили своего друга, почтенного доктора?
Появился слуга с еще одним стаканом. Капитан сжал бутылку, выщелкнул большим пальцем свободно сидевшую пробку и начал разливать вино по стаканам.
— Сперва-наперво, — засмеялся он, поднимая тост в честь бутылки, которую откупоривал служитель, — выпьем за новоприбывшую. Уф, хорошо. — Вновь наполнив стакан, он закрутил усы и, сияя, взглянул на Луция. — Доктор с головой погружен в ученые занятия и живет отшельником. Я, кажется, об этом уже говорил. Но рад доложить, что он согласился выкроить время для вас.
— Великолепно! — Джонс стиснул мужественную руку капитана. — Он выразил желание встретиться со мной сегодня же?
— И тут без уговоров не обошлось, — хохотнул капитан. — Он клялся, что всю неделю у него и минуты свободной не будет. Но не напрасно говорят, что противоположности притягиваются. Я преклоняюсь перед его ученостью, а ему я интересен как человек действия. Я рад, что однажды смог оказаться ему полезен. Однажды двое негодяев напали на него. Пришлось мне пустить в ход свою саблю. Так мы с ним и познакомились. И с тех пор замечательно ладим. Уж я-то сумею к нему подъехать. Нет, я бы не ушел от него, не добившись согласия. Старикан ворчливый, но добродушный. Узнав, в каком вы отчаянии, он сдался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125