Но как, черт побери, тебе удалось выжить?
— Ведро, господин Венсуэлли. Оно мне понадобилось не для того, о чем вы подумали. В ведро с водой можно как в зеркало…
— Постой, постой… Ты что до того сказал, Дебрен? Не сейчас, а раньше. Что… что ты не…
— Адмирал, вы же не простой безграмотный матрос. Вы что думали? Дескать, если я, в это дурацкое ведро смотрясь, побриться не сумею, то что тогда говорить о предсказании будущего?
Каравелла «Ласточка» была короче «Арамизанополисанца», немного восполняя за счет большей ширины, по примеру купеческих кораблей, но это не меняло того факта, что она вытесняла вполовину меньше воды. Зато надстройки — и носовая, и кормовая — были столь же, если не более, просторны. Кормовая, высокая сама по себе, была дополнительно украшена деревянными перильцами. Лишь вблизи, взбираясь по крутой и узкой лесенке, Дебрен подумал, что тут в основном речь шла не о красоте. Надстройка, хоть и плотно покрытая резьбой, выкрашенная зеленым и голубым и сияющая чистыми стеклами галереи, еще гуще была усеяна вмятинами, оставленными наконечниками стрел и болтов. Некоторые отверстия, пробитые насквозь и залатанные, были действительно велики. Он понял это, когда добрался до крытого помоста и мог оценить толщину зубцов, якобы украшающих корабль и делающих его похожим на плавучую крепость. Мало какая крепость не позавидовала бы «Ласточке», видя прикрытия, предоставленные ею стрелкам.
— Люванец, подмени рулевого, — приказал Венсуэлли наголо обритому юноше с серьгой в левом ухе и дырой от стрелы в правом. Юноша, мечтательно улыбаясь, шел последним в тройке для того, чтобы, как считалось официально, в случае надобности поддержать падающего со сходней чароходца. — О, и госпожа Солган? Какая приятная неожиданность! Не пожелаете ли доставить нам еще большую радость, посетив повара на камбузе? Он будет доволен. — Адмирал осклабился и сделал полупоклон, но к берету не прикоснулся.
Дебрен понял, что за его вежливостью скрывается лишь вежливость и ничего более, — что удивляло, хоть и не очень. Стоящая рядом с рулевым женщина в костюме пажа — скорее полевом, нежели нарядном, хоть и чрезмерно усеянном драгоценностями, — . радовала глаз изящной фигурой. Лицо в ореоле светлых волос, собранных под шляпку, было всего лишь приятным. Что-то мешало назвать его милым, хотя Дебрен понимал, что ушло то время, когда он мог в таких вопросах быть объективным судьей. Ленда Брангго… Ну что ж, одетая в голубое и фиолетовое приветливо улыбающаяся блондиночка сильно напоминала Ленду. Однако же…
— Не сомневаюсь, — сказала блондинка, даже не пытаясь изображать любезность. — Я успела заметить, сколь близки ваши помыслы и деяния. Оба вы спешите протянуть руку, чтобы поддержать меня, когда я иду по трапу — при этом удивительно часто ваша рука помощи попадает мне по заду. Сладкими печеньями меня первым угощал ты, но выпекал-то их повар. С другой стороны, шутливая вначале и утомительная при частом повторении просьба позволить тебе макать свое перо в мою чернильницу родилась, пожалуй, в твоей голо…
— Госпожа Солган!
— Господин Венсуэлли! — Она сделала вид, будто возмущена, при этом ресницы ее призывно затрепетали.
— Настоятельно прошу тебя отправиться на камбуз. Либо куда-нибудь еще. Прогулка пойдет тебе на пользу. Человек, который много двигается, сбрасывает жир, а потому не столь часто подвергается опасности получить шлепок, кстати сказать, неумышленный, по чрезмерно разросшейся части тела.
Блондинка не побледнела, но и не залилась румянцем.
— Надеюсь, ты понимаешь, что говоришь, Венс. Видимо, тебе приходилось много двигаться, ибо, окидывая тебя своим острым женским взглядом, я знаешь что вижу? Ни одну часть тела — подчеркиваю: ни одну — у тебя нельзя считать чрезмерно разросшейся.
Венсуэлли, хоть и не был блондинкой, сначала побледнел, в основном вокруг яростно стиснутых губ, а потом потемнел — уже всем лицом.
— Гостя привел, адмирал? — выручил его некрупный, со вкусом одетый в черное мужчина, стоявший у кормовой шлюп-балки. Ему было лет под пятьдесят. Красный и как бы растоптанный нос, маленькие светлые, на первый взгляд сонные глазки. На груди, точнее, на полочке, образованной большим, гордо выпяченным животом, — огромный медальон с изображением Махруса Избавителя, распятого на колесе с пятью спицами. Дебрен давненько не видывал столько литого золота сразу. Золотой была и цепь, украшенная горным хрусталем, и перстень с подпачканной сургучом печаткой. — Рад познакомиться.
— Дебрен, забыл откуда, — представил магуна Венсуэлли, — борт-чародей сопровождающей нас галеры, названия которой я никогда не пробовал выговорить — опасаясь за свой несовершенный язык. Мэтр Дебрен привел галеру самолично, после того как офицеров и наиболее ценную часть экипажа, назовем это так, смыло в шторм. Он выразил желание честно сотрудничать и готов подчиняться приказам Его Императорской Милости. Мэтр Дебрен, приветствую тебя в нашем обществе. Позволь представить тебе мой… хм-м-м… штаб. Серьезный мужчина, телом напоминающий бочку пива, да и распространяющий вокруг себя благоухание, свойственное таковым бочкам, это его благородие ротмистр Збрхл. Ты должен был слышать, он — крупная звезда среди независимых войсковых экспертов.
— Довелось, — солгал Дебрен. — Приветствую, ротмистр.
— Я о тебе не слыхал, — пробасил наемник, смахивая со светлых усов пивную пену и приподняв в знак приветствия оловянную кружку. Его голос — басовитый и гулкий — тоже вызывал ассоциации с бочкой. — Не беда, мэтр, — когда в бой пойдем, правда сама наверх всплывет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116