— Интересно, что ты предпочитаешь истратить его зря, вместо того чтобы поддержать свою честь, напав на Кипанчо на манер няни с чайной ложечкой. Тем более что деньгами ты явно не богат. За эту порцию, даже учитывая риск, что оно не подействует, ты получил бы здесь, в Дефоле, ну, по меньшей мере шестьсот талеров.
— Сколько? — У рыцаря отвисла челюсть. — Ты хотел сказать — грошей! Шестьсот талеров — это… Да за такие деньги деревню можно купить!
— Есть люди, у которых деревень… навалом, — пожал плечами рыжий. — А жизнь только одна. И жена одна. И сын первородный. А здесь если кто малярию схватит, то в одном или двух случаях из десяти с постели уже не встанет.
— Махрусе… — Кипанчо ошарашенно посматривал то на Дебрена, то на скромный мешочек, лежащий на столе. — Ты действительно хочешь?.. А еще говорят, что перекрутилось-то у меня в голове. Ты за каких-то два дуката с нами маешься. Вижу же, что наперекор себе, что не нравится тебе эта работа. А тут шестьсот талеров валяются! И ты хочешь их в грязь… Только ради того, чтобы двух засранцев, шантажистов и антикоролевских террористов, не разбирающихся в юридическом крючкотворчестве, не обмануть. Не понимаю тебя.
— Я тебя тоже не понимаю, Кипанчо. И тоже считаю тебя крепко чокнутым. Однако это не меняет того факта, что я тебя уважаю и верю в твою рыцарскую честь.
Кипанчо приложил руку к тому месту панциря, которое закрывало сердце. Скрипя пластинами, поклонился. Потом взглянул на побледневшее лицо магуна и вопросительно поднял брови.
— Что?
— Твоя рука, — выдавил Дебрен.
Какое-то время все всматривались в голубой струпик на том месте, где кинжал надрезал кожу. Первым пришел в себя Кипанчо.
— Ну что ж, я всегда знал, что у меня голубая кровь.
Что-то шлепнулось в грязь. Это Санса от изумления выпустил из рук капалин своего господина.
— Чума и сифилис… — выругался Дебрен. — Холера. Это малярия. Однозначно. А, чтоб тебя!
— Что тебя так пугает? — насмешливо бросил Деф Гроот. Однако немного побледнел. — По крайней мере не выкинешь в грязь шестьсот талеров. Гепард и Мязга тебе медаль наверняка навесят за то, что ты сдержал слово, а король Бельфонс — другую, за то, что ты гордость ирбийского рыцарства от верной смерти спас.
Дебрен не ответил. Не успел. Из домишки выскочила хозяйка, что-то крикнула ломким голосом.
— Кажется, переводить не надо, — медленно проговорил Гроот. — Похоже, ты уже понял. Несчастья ходят парами.
Он вышел из домика и некоторое время стоял в дверях, вдыхая холодный, влажный от тумана утренний воздух. Было тихо. Бриз увяз где-то в затягивающих затопленные поля испарениях, ни одно дуновение ветра не колыхнуло листву сирени, калины и растущих у основания вала камышей. Река катила свои вздувшиеся воды неестественно тихо, возможно, успокоенная победой, гордая тем, что разлилась на много миль вширь от главного русла. Готовое выглянуть из-за далекого, как на море, горизонта, но все еще не выглянувшее солнце заполняло мир мягким розовым светом. Дебрен смотрел на перемешанные с лопухами и хвощами полевые цветки, такие же, как те, которые он только что убрал с табурета у постели девочки. И пытался угадать их цвет. Они были не то голубые, не то розовые. Как глаза у малышки.
Прошло немного времени, прежде чем он услышал. Трудно услышать то, что является не звуком, а его отсутствием. Пожалуй, ему в этом помог Санса, подошедший к столу, чтобы вытащить из земли воткнутый в нее факел.
Дебрен стоял ближе и успел преградить оруженосцу путь к ветряку.
— Нет.
Санса остановился с растерянной миной. Поглядел за спину Дебрена. Туда, где находился огород и отхожее место и противопаводковый вал, к которому шла сливная труба.
— Отодвинься, — мягко сказал идущий от реки Кипанчо. На голове у него был капалин, исчерченный наконечниками стрел еще в те времена, когда латы не снабжали магическими розетами на наплечниках. Следов меча или топора видно не было. Хороший рыцарь носит латы на всякий случай, но защищается мечом и щитом.
— Нет.
— Чудовище испустило дух. — В голосе Деф Гроота не слышалось удовлетворения. — Прекратилось поступление живительной влаги к внутренним органам.
— Точнее говоря, ты заткнул трубу у ее устья.
— Верно.
Дебрен без особой надежды глянул на Кипанчо. Он был прав, не обольщая себя иллюзиями.
— Человека добивают мизерикордией, — бросил рыцарь. — Чудовище можно убить и так. Он недолго страдал. Звуки жизненных функций прекратились сразу.
— Если я вытащу тряпку, которую Деф Гроот туда запихал, то они возобновятся.
— Да, — сразу же согласился Кипанчо. — Убитые чудовища вполне могут ожить. Мой враг, Четырехрукий маг из Саддаманки, умел это проделывать. Именно поэтому Санса сожжет тело сейчас же, не дожидаясь Ванрингера.
— Не сожжет, — тихо сказал Дебрен.
— Спорим? — не улыбаясь спросил Деф Гроот.
— Спорим. На всю оплату, которую вы мне должны. — Дебрен зашел за крыло ветряка, выхватил палочку. — Сожалею, Кипанчо. Но я не позволю уничтожить ветряк. Хотя бы потому, что одновременно вы спалите дом. А без крыши над головой малышка не выживет.
— Пойдешь против меня? — удивился рыцарь. — Ты сдурел?
— Против нас, — поправил Деф Гроот. — Он вроде бы чародей, а на магов нападают скопом, тут принцип чести не действует. Кто знает, может, веточка, которой он размахивает, нужна ему не только для того, чтобы взвинтить ставки. Втроем прыгнем. Не убивая, но скопом.
— Почему? — Кипанчо укоризненно смотрел из-под обреза капалина. — Почему, Дебрен?
— Я считаю, что ты не прав. Что неверно интерпретируешь предсказание Дамструны. И карту мира. Потому что не пустыня тянется вслед за теммозанами, а они — за пустыней, ибо в противоположность нам хотят и умеют жить с нею в мире и сильны среди песков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116