Впервые с тех пор, как покинул стены Академии.
— Что здесь так… — Кто-то резко остановился на пороге, словно получив обухом по голове. Кто-то в черном кафтане и с кольцом на груди, однако же задолжавший городскому суду Виеки гривну с гаком. Единственное, что было надето на советнике Сусвоке, это кафтан, подвернутый и заткнутый за пояс. Вероятно, советника оторвали от чего-то приятного. Дебрен не был уверен. Тень, которую он уловил краем глаза и которая выступала из тени владельца, как обрубок ветки из столба в комнате наверху, могла быть просто тенью инструмента. Чего-то, что советник стискивал в кулаке. Чего-то металлического.
Тело Унеборги, покачивая грудями и слегка подскакивая, прильнуло ягодицами к своду. Свечение, сочившееся из камней, изменило цвет, покраснело. Дебрен скандировал заклинание, задрав голову и глядя на дрожащую карикатуру человеческого лица. Оно расплывалось, изламывалось на неровностях, но не настолько, чтобы скрыть россыпь щербинок, чернь и бешенство глаз, блеск слюны. Что-то несколько раз капнуло на дымящийся платок, зашипело. У Дюннэ перехватило дыхание, и она умолкла.
— Безбожные свиньи, — прохрипел Сусвок, хватая висящий на поясе кинжал и попутно непроизвольно освобождая полу кафтана, чтобы прикрыть наготу. — Под моей крышей… Я вас… Что ты вытворяешь с этой трухой, скотина? Чтоб ты ослеп!
— Убей! — пискнула Дюннэ. — Скорее, пока он ничего не сказал. Перережь ему глотку.
Дебрен выругался. Мысленно. Вслух не мог — он заканчивал заклинание. И оглядываться ему тоже было нельзя. Не сейчас.
Небольшой смерч пронесся по подвальчику. Опрыскал чем-то липким, ударил огнем. Яркое, как молния, пламя пронзило Унеборгу, вошло между ягодицами, выплеснулось через рот и ноздри. Глаза, которых Дебрен до того ни разу не видел и больше уже видеть не мог, полыхнули бронзой из-под накрашенных ресниц и лопнули. Левый взорвался с отвратительным шмяком, правый растекся по лбу, впитался в кроваво-красные волосы. Остатки силы угодили в ножку ложа, ту, что была ближе к магуну. Он непроизвольно отклонился. Ножка с треском подломилась.
Кинжал, ворча, промчался мимо него. Ложе осело, задымилось. Потолок рассеивал тысячи липких капель. Унеборга металась, как на телеге, мчащейся по невероятно неровному булыжнику. Дебрен стиснул зубы и рукой скользнул к изголовью, где увязло острие кинжала. После того, как его топили в Пренде плотогоны, после прендского рака, трех дней холода и, главное, последнего заклинания он чувствовал себя слабым, как ребенок. Ему необходимо было оружие. И удача.
Из-за пыли в глазах он сначала промахнулся, вдобавок оставшееся без ножки ложе покачнулось, попробовало его сбросить. Краем глаза он уловил над собой сгусток тьмы. Запустил гангарин. Правой рукой из-под левого бедра, так что тот рикошетом прошелся по ребрам, достиг черепа. Сусвок рубанул огромными щипцами, несколько капель крови, смешанной с мочой, прыснули с их зубчатых челюстей, попали Дебрену в лицо. Инструмент, нацеленный в руку магуна, ударил в рукоять кинжала, вместо кости переломил глубоко засевший клинок.
Гангарин прошел мимо. Возможно, виной тому был наклон ложа. Сусвок, обойдя ногу чародея, полетел куда-то вправо, на тело Ленды. Дебрен, получивший по другой ступне, отчаянно раскинул руки крестом. Ему казалось, что подвал накренился на четверть оборота и то, что было полом, стало стеной. И явно стремилось превратиться в потолок. Он падал.
А с другой стороны падала мама Дюннэ с занесенным над взлохмаченной головой ножом. Дебрен не мог ее удержать, слишком сильно запутался в направлениях. Скорее, скорее обратить вспять это чер…
Хруст. Отвратительнейший хруст шейных позвонков пятидесятилетней женщины, на шею которой свалилась та, что, будучи в два раза моложе, при всей своей чудесной фигуре была и в два раза тяжелее. Свалилась тем, что было у нее наиболее весомым. Бедрами. С высоты не менее двенадцати футов.
Только тело профессиональной танцовщицы могло проделать такой кульбит за время полета, длившегося долю мгновения. От магии аж фурчало, но Дебрен все равно никогда потом не мог разделить действовавшие на труп силы и понять, что, собственно, произошло.
Он понимал, что реверс подействовал. Просто все происходило быстрее, чем он предполагал, а заклинание, которое следовало нейтрализовать, оказалось, по-видимому, совсем слабеньким. По Сусвоку оно сплыло, как вода по маслу. Он мог раскроить Дебрену череп, времени у него на это хватало. Вскочил он первым, его бедра не были прижаты двумя женскими трупами.
Однако вместо того, чтобы сразу броситься на магуна, он взвыл, как волк. Дебрен недоверчиво глядел на свод потолка и неожиданно ставшее резким красное, покрытое оспинами лицо. И на щели трещин, разбегающихся то ли по камням, то ли по этому лицу.
— Что ты с ним сделал, подлюга?! Яйца тебе отрежу! Нет, выдерну! Кусок за куском! — Сусвок саданул пытающегося сесть Дебрена по носу, повалил. — Эти щипцы уже многих заставили выть…
Дебрен застонал. Отчаянным усилием высвободил левую ногу из-под изумительной груди Унеборги, рванулся вправо, одновременно выкручивая суставы бедра и колена. Ступня попала в выпяченные в наклоне ягодицы. Немного сбоку. К счастью.
Потому что между ягодицами неожиданно вылезло липкое от кала и крови острие.
Что-то плюхнулось на пол. Что-то такое, что меч Ленды отрубил от тела, прежде чем вошел в низ живота по другую сторону. Сусвок хрипел. И все еще ползал на коленях. Сильный, однако, был.
Дом задрожал. Весь дом, не только подвал. Весь дом и все внутри него задрожало, где-то наверху лопнуло стекло в немногих роскошных окнах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116