Полная луна озарит ему Альпы, устье Роны. Потом бесчисленные звезды… А некоторое время спустя наступит рассвет.
Не так уж трудно будет различить этот «Крайслер», который тащится со скоростью тридцати, самое большее сорока миль в час! А всего вероятнее — от двадцати пяти до тридцати. Траверс готов держать пари, что этот парень не был адским ночным водителем. Им осталось еще миль пятьсот до Парижа. А для него несколько часов полета. Он бы мог лететь со скоростью более восьмидесяти. Да еще попутный ветер! И уже казалось, что он летит на крыльях…
Но стоп… ведь они могут быть всего лишь в Авиньоне. На расстоянии двух часов. Первая остановка — Авиньон, в городе разрушен мост. Вот куда направится и он. А что потом? Сделать посадку как можно ближе к Октруфу. Приземлиться на одном из этих огромных лугов между рекой и дорогой. Скажем, в Октруа, и задержать первую английскую машину, едущую с побережья. «Крайслер», блестящий автомобиль, с английской леди и джентльменом. Надо задержать эту машину, не дать ей проехать!
— Важно, срочно, — вслух пробормотал Рекс, — вопрос жизни или смерти.
— Верно! — закричал сбоку молодой Смитсон. — Вот мы и здесь.
Бежал он, бежал Рекс. А перед ними к участку поля, расположенного высоко за теннисными кортами, несся, одолевая горный подъем, легкий Ариэль в развевающемся плаще.
Они зашагали туда, где при лунном свете стоял неподвижный «Мотылек»; его крылья были подобны гигантским ветвям или гигантским распростертым бледным рукам.
Мальчик уже был рядом с ним и развязывал веревки, закреплявшие чехол самолета. Он казался пажом, усердно готовившим своего рыцаря к смертельной схватке. Каждый жест выдавал его горячее рвение и в то же время ребяческую нетерпеливость.
В течение минуты или двух, пока самолет разогревался, произошел обмен несколькими словами. Энергичный владелец «Мотылька» бросил мальчику:
— Опять хочешь подняться в воздух?
С мучительным вздохом тот произнес:
— Дядя Рекс, не мог бы я?..
— О чем ты?.. Ты? Нет, нет, старина. Не сейчас. Как бы то ни было, в «Мотыльке» только два места.
Смитсон спросил:
— Может, я полечу с вами, сэр? Траверс быстро покачал головой.
— Справлюсь один. Мне надо кое-кого привезти обратно, как вы понимаете.
— Но вы же не собираетесь лететь в таком виде, верно? — Смитсон бросил взгляд на парадные брюки и белую полотняную куртку. — Вот… — Он стащил с себя кожаное пальто на овечьей шерсти, шарф, накинул на плечи умудренного летчика, а затем поспешил к пропеллеру. — Перчатки и шлем в кабине, под сиденьем. Где-то там и карта. Ну, что ж, удачи, сэр. Надеюсь, вы найдете кого надо…
Ночь наполнилась нарастающим жужжащим шумом, потом ревом. Внезапно оживший светлокрылый призрак быстро побежал по земле. Позади среди разбросанных чехлов стояли юный пилот с еще более юным мальчиком, пока не ставшим пилотом. Застыв, они следили за самолетом. «Мотылек» незаметно оторвался от земли и покинул поле; он был уже в воздухе, он поднимался все выше и выше! Два молодых лица запрокинулись в ночное небо, наблюдая за полетом по сигнальным огням, постепенно уменьшавшимся, как тающие на заре звездочки.
Внезапно Персиваль Артур распростер руки, словно оперившийся птенец собрался взлететь в небо.
Но только Рекс уже взлетел по-настоящему и теперь парил в воздухе.
И руки мальчика беспомощно упали вдоль туловища.
И долго еще в темноте был слышен гул набирающего скорость самолета…
3
В то время как там, наверху, Траверс стремительно проносился сквозь ночь, двумя тысячами футов ниже мчался «Крайслер» Джеффри Форда.
Сорок, пятьдесят, пятьдесят пять миль пути оставалось позади по мере того, как ничего не подозревающий о преследовании Джеффри вел машину, увозя с собой чужую жену, все еще крепко спавшую рядом.
«Мог ли кто-нибудь, — думал раздраженный Форд, — представить себе молодую женщину, до такой степени неспособную оценить сложившуюся ситуацию? Романтика… А она спит, как младенец в коляске…»
Время от времени на протяжении этого стремительного движения через спящую страну. Джой смутно сознавала тот факт, что находилась в машине, неумолимо уносившей ее прочь от своего дома. В какой-то момент ей показалось, что рядом был Рекс, Рекс, поправляющий плед на ней. О, какой сладкий сон, слишком сладкий, слишком мучительно-сладкий сон, пробуждение от которого должно было произойти в раю… Джой не проснулась, а после проблеска блаженного сновидения погрузилась в еще более глубокий сон, забыв обо всем на свете…
Джеффри, примирившись со своим недовольством, вел машину, несясь вперед и вперед…
Через какое-то время он начал хмуриться, не столько от гнева, сколько от недоумения. Джеффри Форд (никогда не относившийся к тем водителям, кто даже не в экстремальных ситуациях изучает состояние и возможности своей машины, прежде чем пуститься в путешествие) не мог понять, чем вызвано скверное поведение его безукоризненного, надежного «Крайслера» с достаточно приличной мощностью — в четырнадцать лошадиных сил.
Постепенно, по мере того как ночь шла на убыль, машина стала замедлять ход. Не помогли ни хмурый взгляд хозяина, ни его эксперименты со многими приспособлениями, ни его борьба с ускорителем и приводом. Надо отдать должное французскому языку, который создал для подобных случаев превосходное, краткое и всеобъемлющее слово «авария». Немцы говорят «неудача». В английском языке, который, как считается, создал самые короткие, графически четкие, односложные слова, нет ни одного, отражающего неполадки с машиной, связанные либо с нарушением работы двигателя, либо с тонким платиновым припаянным диском на головке винта магнитного прерывателя контактов, который, возможно, уже использовал отпущенный ему срок жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101