ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Звуки французской, английской, немецкой, итальянской, испанской речи смешались в напоенном солнцем воздухе. Сильный шум доносился из Школы физической культуры, где преподавали два молодых профессора — оба выше шести футов, бронзовые от загара, с замечательно развитой рельефной мускулатурой. Оба то и дело отдавали команды:
— Теперь — игра в мяч! Бросайте! Отбивайте!.. Бросайте! Отбивайте. Дыхание! Дышите глубже! Еще дышите!..
Рядом был класс для самых маленьких; детишки лежали на спинке голенькими, как создала их природа, и вычерчивали в воздухе поднятыми ножками круги. Взрослые же, усевшись в кружок, перебрасываясь специальным мячом, были одеты в открытые купальные костюмы. Персиваль Артур запрыгнул в кружок, заняв свое место между юным австрийским бароном и пухленькой французской актрисой, стремившейся похудеть, чтобы соответствовать моде.
— Так! Теперь бросок вперед через голову. Хорошо! Еще раз! Так! Бросок в сторону!
Большой мяч перелетал от одного к другому; чтобы отбить его в положении сидя, порой нужно было очень сильно изловчиться, напрягая каждый мускул. Ученики ежедневно проделывали обязательные упражнения с этим большим мячом, затем баскетбольным мячом, ну и, конечно, прыгали через коня. Только после этого профессор объявлял:
— Достаточно! До завтра, леди и джентльмены!
С веселым смехом и шутками ученики разбредались кто на поиски шезлонгов, кто на поиски воды — ибо эта голубая бухта, от кружевной каемки пены у берега до буйков, была заполнена плотной толпой самых разнообразных купальщиков, к которой и присоединился Персиваль Артур (который должен был находиться в Мьюборо и заниматься математикой в это время); надо сказать, его прыжки в воду хвалили даже шведы профессионалы.
4
— Алло, Аррр-тур!
С эспланады его приветствовал молодой француз, голубоглазый, смуглокожий, в ультраанглийских фланелевых брюках и без шляпы. Он носил титул графа и вообще, пожалуй, самый приятный парень, один из тех богатых космополитов, кто, имея шато в Бретани и квартиру в Париже, в поисках «солнца» и «спорта» перемещается с одного европейского курорта на другой. Он не пропускал ни одного теннисного турнира, занимался «зимними видами спорта» и очень любил англичан, с которыми сталкивался на этом поприще. Он подружился с семьей Траверсов по дороге от Парижа сюда; а здесь обосновался в отеле «Провансаль» — большом белом здании, окруженном соснами. У него был автомобиль — мощный ярко-алый «Альфа-Ромео»; он брал с собой Персиваля Артура в «экспедиции» по горным дорогам, которые серпантином вьются между взбирающихся все выше и выше террас, засаженных серебристыми оливами, и приводят к высокогорным селениям, основанным еще в одиннадцатом веке, с улочками столь крутыми, что автомобиль не всегда мог одолеть подъем, и столь узкими, что мальчику удавалось, раскинув руки, коснуться стен противоположных домов и перекрыть улицу; столь грязными, что он навсегда запомнил, чем пахнут эти средние века, ведь люди тогда еще не знали канализации. Они посетили храм, построенный в застывшей лаве вулкана, помолчали перед серебряной статуей Девы Марии. А еще выше — по-королевски пообедали омлетом с ветчиной, оливками, луком и персиками на десерт, запивая все это красным вином. (И все это совершал мальчик, который обязан был в это время в закрытой школе обедать «старым добрым английским бифштексом, который сделал нас такими, каковы мы и есть сейчас…».)
— Алло. Отправимся сегодня опять в полет?
— Отлично! Большое спасибо! Да только… Вы просили меня исправлять вам ошибки? Это называется не «полет». Полеты бывают на аэропланах, и я — какой позор! — ни разу еще не поднимался в воздух.
— А, полеты — на аэропланах. На машинах тогда что?
— Поездки.
— Я запомню, я запомню, — сказал граф, его новообретенный друг, с ослепительной белозубой улыбкой, осветившей его коричневое от загара лицо. — Ну, поехали? Да? Я доставлю вас назад, к вашей сестре… Нет? К вашей мачехе? Да? К обеду.
— Ладно. Я сейчас… Должен еще договориться с девочками о теннисе.
5
Из цветочного бордюра на пляже, составленного, конечно, из букетов человеческих тел, неслись крики: «Парсифаль! Парсифаль!» — точнее произнести его настоящее имя друзья были не в силах. А друзья — две черноглазые итальянки, одетые в купальники, одиннадцати и двенадцати лет, их мать ловко заарканила английского мальчика, чтобы было кому бегать за мячами на корте и было с кем соревноваться в бросании баскетбольного мяча в корзину и прыжках через коня.
И все это, разумеется, вместо летнего семестра в закрытой школе, где он был бы вовсе лишен женского общества.
Вопрос женского общества для воспитанного в английском духе подростка, не имеющего сестер, вообще непрост. (То есть, надо полагать, был бы непрост, если бы подростка не отправляли в закрытую школу и не держали там взаперти и в безопасности — или, по крайней мере, не на глазах…) Но Персивалю Артуру посчастливилось освободиться в этом семестре от всех пут… тут уж ничего не поделаешь. И эти маленькие итальянки, которые так живо обсуждают, какой галстук повяжет Парсифаль сегодня вечером и как он причешет волосы, — может быть, их все-таки следует рассматривать как «формирующее влияние»?
6.
А также многое другое.
Например, счастливое удивление, когда обнаруживаешь, что понимаешь все, о чем говорят французы, а если не понимаешь, то можно попросить их повторить или сказать помедленнее… Так не похоже на скучные уроки французского…
Например, достижения в прыжках в воду с вышки. Или рвение, с которым стремишься узнать все-все о тех самых новых машинах, которые ездят по здешним дорогам без ограничения скорости…
Например…
Словом, Персиваль Артур не скучал ни минуты — с момента пробуждения утром под москитной сеткой в наполненной солнцем комнате и завтрака, состоящего, как это принято во Франции, из бесподобного кофе, трех круассанов, вкусного масла и фунта роскошных черешен, до момента побега (часом позже после того, как его отсылали в постель:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
— Теперь — игра в мяч! Бросайте! Отбивайте!.. Бросайте! Отбивайте. Дыхание! Дышите глубже! Еще дышите!..
Рядом был класс для самых маленьких; детишки лежали на спинке голенькими, как создала их природа, и вычерчивали в воздухе поднятыми ножками круги. Взрослые же, усевшись в кружок, перебрасываясь специальным мячом, были одеты в открытые купальные костюмы. Персиваль Артур запрыгнул в кружок, заняв свое место между юным австрийским бароном и пухленькой французской актрисой, стремившейся похудеть, чтобы соответствовать моде.
— Так! Теперь бросок вперед через голову. Хорошо! Еще раз! Так! Бросок в сторону!
Большой мяч перелетал от одного к другому; чтобы отбить его в положении сидя, порой нужно было очень сильно изловчиться, напрягая каждый мускул. Ученики ежедневно проделывали обязательные упражнения с этим большим мячом, затем баскетбольным мячом, ну и, конечно, прыгали через коня. Только после этого профессор объявлял:
— Достаточно! До завтра, леди и джентльмены!
С веселым смехом и шутками ученики разбредались кто на поиски шезлонгов, кто на поиски воды — ибо эта голубая бухта, от кружевной каемки пены у берега до буйков, была заполнена плотной толпой самых разнообразных купальщиков, к которой и присоединился Персиваль Артур (который должен был находиться в Мьюборо и заниматься математикой в это время); надо сказать, его прыжки в воду хвалили даже шведы профессионалы.
4
— Алло, Аррр-тур!
С эспланады его приветствовал молодой француз, голубоглазый, смуглокожий, в ультраанглийских фланелевых брюках и без шляпы. Он носил титул графа и вообще, пожалуй, самый приятный парень, один из тех богатых космополитов, кто, имея шато в Бретани и квартиру в Париже, в поисках «солнца» и «спорта» перемещается с одного европейского курорта на другой. Он не пропускал ни одного теннисного турнира, занимался «зимними видами спорта» и очень любил англичан, с которыми сталкивался на этом поприще. Он подружился с семьей Траверсов по дороге от Парижа сюда; а здесь обосновался в отеле «Провансаль» — большом белом здании, окруженном соснами. У него был автомобиль — мощный ярко-алый «Альфа-Ромео»; он брал с собой Персиваля Артура в «экспедиции» по горным дорогам, которые серпантином вьются между взбирающихся все выше и выше террас, засаженных серебристыми оливами, и приводят к высокогорным селениям, основанным еще в одиннадцатом веке, с улочками столь крутыми, что автомобиль не всегда мог одолеть подъем, и столь узкими, что мальчику удавалось, раскинув руки, коснуться стен противоположных домов и перекрыть улицу; столь грязными, что он навсегда запомнил, чем пахнут эти средние века, ведь люди тогда еще не знали канализации. Они посетили храм, построенный в застывшей лаве вулкана, помолчали перед серебряной статуей Девы Марии. А еще выше — по-королевски пообедали омлетом с ветчиной, оливками, луком и персиками на десерт, запивая все это красным вином. (И все это совершал мальчик, который обязан был в это время в закрытой школе обедать «старым добрым английским бифштексом, который сделал нас такими, каковы мы и есть сейчас…».)
— Алло. Отправимся сегодня опять в полет?
— Отлично! Большое спасибо! Да только… Вы просили меня исправлять вам ошибки? Это называется не «полет». Полеты бывают на аэропланах, и я — какой позор! — ни разу еще не поднимался в воздух.
— А, полеты — на аэропланах. На машинах тогда что?
— Поездки.
— Я запомню, я запомню, — сказал граф, его новообретенный друг, с ослепительной белозубой улыбкой, осветившей его коричневое от загара лицо. — Ну, поехали? Да? Я доставлю вас назад, к вашей сестре… Нет? К вашей мачехе? Да? К обеду.
— Ладно. Я сейчас… Должен еще договориться с девочками о теннисе.
5
Из цветочного бордюра на пляже, составленного, конечно, из букетов человеческих тел, неслись крики: «Парсифаль! Парсифаль!» — точнее произнести его настоящее имя друзья были не в силах. А друзья — две черноглазые итальянки, одетые в купальники, одиннадцати и двенадцати лет, их мать ловко заарканила английского мальчика, чтобы было кому бегать за мячами на корте и было с кем соревноваться в бросании баскетбольного мяча в корзину и прыжках через коня.
И все это, разумеется, вместо летнего семестра в закрытой школе, где он был бы вовсе лишен женского общества.
Вопрос женского общества для воспитанного в английском духе подростка, не имеющего сестер, вообще непрост. (То есть, надо полагать, был бы непрост, если бы подростка не отправляли в закрытую школу и не держали там взаперти и в безопасности — или, по крайней мере, не на глазах…) Но Персивалю Артуру посчастливилось освободиться в этом семестре от всех пут… тут уж ничего не поделаешь. И эти маленькие итальянки, которые так живо обсуждают, какой галстук повяжет Парсифаль сегодня вечером и как он причешет волосы, — может быть, их все-таки следует рассматривать как «формирующее влияние»?
6.
А также многое другое.
Например, счастливое удивление, когда обнаруживаешь, что понимаешь все, о чем говорят французы, а если не понимаешь, то можно попросить их повторить или сказать помедленнее… Так не похоже на скучные уроки французского…
Например, достижения в прыжках в воду с вышки. Или рвение, с которым стремишься узнать все-все о тех самых новых машинах, которые ездят по здешним дорогам без ограничения скорости…
Например…
Словом, Персиваль Артур не скучал ни минуты — с момента пробуждения утром под москитной сеткой в наполненной солнцем комнате и завтрака, состоящего, как это принято во Франции, из бесподобного кофе, трех круассанов, вкусного масла и фунта роскошных черешен, до момента побега (часом позже после того, как его отсылали в постель:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101