— Но все же надо ему как-то показать, что так не делают!
— Если бы что-то случилось, — перебила его Джой, — ты бы уже знал. Полиция сообщила бы тебе, так ведь?
— У них здесь ничего не знаешь точно, — раздраженно сказал Траверс (и в этой фразе прозвучало свойственное англичанам непреодолимое недоверие к методам работы «иностранцев»). Однако он быстро взял себя в руки. — Да, конечно, они бы дали мне знать. Разумеется. Они позвонят. То есть, я хочу сказать, они бы позвонили.
2
После полуночи эти двое, в «Монплезире» целиком обратились в слух. Они ждали телефонного звонка. Никто не звонил: ни из полиции, ни из больницы, ни из отеля.
Медленно тянулись безмолвные часы… И вдруг — трель телефонного звонка. Но это была всего лишь старшая мисс Симпетт — она хотела узнать, нет ли каких новостей о милом маленьком Персивале Артуре.
Больше не звонил никто.
Траверс вышел и снова вернулся в гостиную. Сидя в кресле, Джой листала «Вог», у ее ног, прикрыв глаза, но насторожив уши, лежал Рой.
— Лучше иди спать, Джой. Я отослал слуг. Уже поздно.
— Я не могу спать, пока мы ничего не узнали.
— Нет смысла бодрствовать нам обоим. Иди спать. Она подумала (уже не без симпатии): «Опять — „комплекс Муссолини“? Он непременно хочет, чтобы его слушались. Впрочем, если ему так легче…» Она поднялась и направилась к двери своей комнаты. Ожерелье из светлого янтаря прекрасно сочеталось с этим ее бледно-желтым платьем с широкой сборчатой юбкой из тафты.
— Я не буду спать. Позови меня — как только что-нибудь…
— Телефон в твоей комнате. Ты первая услышишь.
— Да. Но если кто-то подойдет к двери? Ты позовешь меня?
— Да.
— Обещай.
— Обещаю. Иди спать. Спокойной ночи, Джой.
— Спокойной ночи.
Ни он, ни она не ожидали от той ночи спокойствия. Рой глубоко и протяжно вздохнул, поднялся, встряхнулся и уткнулся носом в колени Траверса.
3
В своей комнате Джой разделась, накинула кимоно и прилегла поверх широкой золоченой постели.
Так она лежала, положив голову на подушку (две подушки на этой огромной кровати были большие и квадратные, а еще одна — маленькая французская подушечка, продолговатая, в наволочке из льняного батиста, с вышитым инициалом «Ж», то есть «Жанна»). Прохладная льняная ткань ласкала ее лихорадочно горящую щеку.
Благодаря континентальной манере строить дома, без коридоров, анфиладой, когда одна комната выходит в другую, столь противоречащей английскому стремлению к автономности, Джой великолепно слышала все, что происходило в гостиной. За дверью Траверс расхаживал по комнате. Два шага — поворот. Пауза. (Он прислушивался.) Еще шесть шагов… Джой вспомнился день, когда он купил ей обручальное кольцо, день, когда, расхаживая по комнатке секретаря, он предложил ей быть друзьями.
Тогда она не могла считать его другом. Тогда он был совсем чужим…
Она начала узнавать Рекса лишь с тех пор, когда они поселились здесь. Сегодня за ланчем она почувствовала, что подлинный Рекс впервые открылся ей — когда говорил о том, как чудесно любоваться Англией из-под облаков. Такому Рексу она хотела быть другом. И никогда ни к какому мужчине не чувствовала она себя ближе, чем сейчас к нему, — их объединяла общая тревога за мальчика, которого оба они одинаково сильно любили.
Где он мог быть? Где мог быть этот несносный мальчишка?
4
Джой повернулась на огромной кровати, и она громко заскрипела пружинами. Услышав это, Рекс постучал в дверь.
— Ты не спишь?
— Не могу.
— Послушай, может быть, посидим на террасе?
— Давай.
Его голос был очень напряженным.
— Прямо сейчас.
— Иду.
Ее бело-розовое креповое кимоно с вереницей журавлей, летящих снизу к правому плечу, помялось. Она снова в него завернулась, обула мокасины из розовой кожи, отороченные белым мехом, и вышла в гостиную. Он стоял у дверей на террасу, весь ожидание.
— Жарко, как в аду, — сказал Рекс. — Наверно, здесь еще хуже, чем в тропиках.
На плечи поверх одежды он накинул знакомый белый халат и пальцами приглаживал только что смоченные тяжелые золотистые волосы. На его лице прорезалось множество морщин, однако, как ни странно, при этом сегодня ночью он выглядел моложе, чем обычно. Впервые Джой обнаружила сходство тридцатитрехлетнего дяди и пятнадцатилетнего племянника.
— Джой, ты не замерзнешь в этой штуке?
— Ничуть; жаркая ночь.
— Да, наверно, здесь еще хуже, чем в тропиках. — Очевидно, он забыл, что только что произнес эту фразу. — Но все же, если мы пойдем на террасу, лучше накинь шаль или что-нибудь.
Он взял шерстяную шаль, и они вышли на балкон в сопровождении Роя, который путался у них под ногами.
5
Здесь, в мягком свете серебристой луны, все казалось нереальным, как декорация в театре: субтропическая листва, перила, в живописном беспорядке расставленные вазы с цветами… Все выглядело так, словно здесь снимается сцена из фильма. Очарование южной ночи. Звезды… Изредка вспышка далеких фар выхватывает из темноты дерево, кусок стены, склон горы. Шум мотора удаляется, и опять тишина.
— Я сейчас, только выключу свет, — сказал Рекс и погасил лампы в гостиной. Он вновь вышел на балкон, неся два шезлонга — для Джой и для себя. Как пешеход перед тем, как пересечь улицу, смотрит сначала налево, потом направо, он бессознательно быстро взглянул на соседнюю виллу мисс Симпетт. Она тонула в темноте. Конечно. Значит, никто не увидит его в этот поздний час с этой девушкой.
Секундой позже он сообразил, что хоть все старушки побережья могут видеть их здесь в этот час: они ведь женаты! Как глупо!
Слишком взвинченный, чтобы сесть, он подошел к перилам и свесился вниз. Потом повернулся к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101