— Готово.
Когда знахарка передавала бедную Саманту, которая злилась больше прежнего, матери, Джейк вежливо отвернулся. Обнаженных девочек всегда интересно рассматривать, какой бы величины они ни были, к тому же ему редко представлялся такой случай, но Саманта была особенная. Он не мог забыть ту странную мысль, что пришла ему, когда он взял ее за руку; быть может, ему суждено увидеть ее наготу в другом месте и в другое время?
Когда миссис Райдер, растерев Саманту полотенцем, одела ее и стала причесывать, Джейк повернулся. Саманта, прищурившись, смотрела прямо на него, сжимая маленькие кулачки. Похоже, это был ее способ выражать отношение к этому миру.
— Она заговорит, — провозгласила миссис Большая Ветвь. — Рано или поздно она заговорит.
— Надеюсь, что рано, — сказала миссис Райдер. — Спасибо за то, что пришли.
— Вера — великая вещь, — сказала миссис Большая Ветвь. — Если верить очень сильно, все получится. — Она медленно, почти торжественно перевела взгляд на маму. — Я думаю, теперь можно и выпить.
— Бурбон со льдом, — сказала мама. — Давайте сядем на веранде.
— Хью не хочет, чтобы я заходила в дом. Я знаю. Мама покраснела. Она опустила голову и, ничего не ответив, пошла но тропинке к дому. Тогда Джейк спустился с холма к миссис Большая Ветвь. Она посмотрела на него коричневыми, как шоколад, глазами и широко улыбнулась — так, что глаза почти исчезли в морщинах между скулами и бровями.
— Ты не забываешь свою бабушку, мистер Джейк?
— Нет, мэм. Но я еще не слышал от нее ответа. Она обещала дать нам с Элли знать, что по-прежнему слышит нас.
— Она необязательно заговорит с вами обычным голосом. Ты сам поймешь, что она имела в виду.
— Но как я это пойму?
Миссис Большая Ветвь наклонилась и зашептала прямо ему в ухо:
— Когда дар, которым наградил тебя бог, ты обратишь на пользу людям, — это и будет значить, что бабушка говорит с тобой.
Она знает?! Миссис Большая Ветвь знает об их с Элли способности! Джейк положил ладонь на ее большую коричневую руку, там, где кончался закатанный рукав. Печаль. Это печаль. Ей тяжело говорить о бабушке, она скучала по ней так же сильно, как и они с Элли.
— Готов поспорить, ты не заставляла бабушку выбросить таблетки.
Миссис Большая Ветвь моргнула и перестала улыбаться — он снова смог видеть ее глаза.
— Нет, но я не остановила ее, когда она это сделала.
— Почему?
— Потому что она сказала, что у нее от них голова тяжелая и она перестает соображать. Это ее мучило. Как бы ты себя чувствовал, если бы твой дар засыпал?
Он быстро взглянул на Саманту, которая все еще причесывалась и не сводила с него глаз. Нет, она воспринимает мир не так, как он и Элли. Он еще не понял, каким даром обладает она, но когда-нибудь потом он узнает — это очень важно.
— Я бы чувствовал себя пустым.
— Вот и твоя бабушка тоже. Понимаешь?
— Да, мэм.
— Хорошо. В этом мире много зла, и раз бабушка пока занята другими вещами, вы с Элли можете приходить ко мне, когда вам будет трудно.
— Спасибо.
Миссис Большая Ветвь выпрямилась.
— А теперь пойди покажи этому цыпленку источник и расскажи, как бабушка вас туда окунала, когда вы были такие же, как она. — Миссис Большая Ветвь посмотрела на них и обратилась к миссис Райдер: — Кажется, что у вашей дочки свои счеты с этим миром с того самого дня, как она родилась.
Миссис Райдер пристально на нее посмотрела.
— Она не упадет в источник, мэм, не бойтесь. Да он и глубиной-то всего в фут, — сказал Джейк, почувствовав ее опасения.
— Хорошо, — рассеянно сказала миссис Райдер. Кто-то ударил его по руке: Саманта стояла рядом, сжав губы, словно пытаясь пожаловаться на то, что сделали с ней взрослые. Джейк обхватил ее кулачок и потянул за собой. «Сердится с рождения и сейчас воюет, — подумал он. — Потому и не говорит».
Потрясенный этим внезапным озарением — а вдруг его догадка верна? — он тащил ее за собой, спеша к источнику, — вниз по тропе, мимо гряды высоких тополей. Уцепившись за его руку, Саманта едва поспевала за ним.
Добравшись до тенистой ложбины, на дне которой в небольшой ямке журчала прозрачная вода, он сел в папоротники и дернул Саманту за руку. Она не двинулась. Джейк твердо посмотрел на нее.
— Я знаю, почему ты не говоришь. Ты однажды так решила и теперь просто упрямишься. Ты как старая бутылка с разбухшей пробкой. Надо просто вынуть пробку.
Не дождавшись никакого ответа — ни кивка, ни движения глаз, — он отпустил ее руку и наклонился над гладью воды, изучая их отражения — нахмуренный мальчик с короткими черными волосами и покрасневшая маленькая девочка с распушившимися золотистыми кудряшками вокруг лица. Она была вдвое меньше и вдвое младше его; он не нянька.
— У меня есть вещи поважнее, чем пытаться вразумить ребенка, — сказал он. — Ты наверняка даже не слыхала про налоги. Налоги — это деньги, которые люди должны платить, чтобы шериф не отнял у них их дом. — Он махнул рукой. — А наш дом стоит много налогов. Моя бабушка умела находить хорошие камни, иногда даже маленькие рубины. Вот мы и управлялись с налогами. Она умерла — она ушла, понимаешь? И теперь мы с Элли должны искать эти камни, чтобы платить налоги. Элли умеет это делать еще хуже, чем я, а я не знаю, смогу ли хоть что-нибудь без бабушкиной помощи. Она обещала, что будет говорить с нами, но я ничего не слышу.
Вся горечь последних недель всколыхнулась в нем, и глазам стало горячо. Он попытался сдержать слезы, но одна все же поползла по щеке.
— Бабушка не говорит со мной, и ты тоже. Проклятье!
Ему было стыдно, что она видит его слезы, — плакать перед девчонкой само по себе ужасно, а перед ней, такой маленькой, вдвойне, — он отвернулся и стал вытирать глаза тыльной стороной руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155