— Что это? — спросила она, беря в руки дешевый белый конверт без марки и адреса. Лишь имя было написано по диагонали крупным, по-видимому мужским, почерком.
— Вчера я вынула его из почтового ящика. Наверное, кто-то опустил его туда лично.
— Странно. — Александра, пожав плечами, вытащила из конверта чистый лист белой бумаги, сложенный большим квадратом. Она развернула его и обнаружила в середине затертое фото Малькольма Друри. Под ним той же сильной рукой, что вывела ее имя на конверте, было написано: «Ты обокрала свою сестру и ее дочерей. Не делай больше этого. Я все равно узнаю». Александра застыла, побледнев.
— Миссис Ломакс, что с вами, как вы себя чувствуете? — Голос Барбары донесся до нее сквозь шум в ушах, сквозь страх и смятение. Неужели этот бесхребетный Малькольм Друри рассказал кому-то, что она заплатила ему, профессиональному мошеннику, за то, чтобы Франни не стала слишком уж независимой? Друри ей неопасен, он погорел из-за собственной глупости. Но выходит, что есть еще человек, который знает ее тайну, и он следит за ней.
Так же как Джейк ребенком непонятно как узнал о ее романе с Оррином.
— Со мной все в порядке, — солгала Александра и прикрыла листок рукой. — На сегодня, пожалуй, закончим. Вы свободны. Уходите же!
Посмотрев на нее с недоумением, Барбара поспешила из комнаты. Александра заставила себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов и, едва удерживаясь от паники, изорвала трясущимися руками фото, лист бумаги и конверт на мелкие кусочки.
Джейк. Она не хотела становиться из-за него параноиком. Нет, она не позволит этому полукровке, Сариному ненормальному сыну, ее преследовать и запугивать.
Но страх не проходил, из глубин памяти выплывала давняя сцена, когда он узнал про нее то, чего никак не мог знать. Страх завладевал ею все сильнее и сильнее — и она окончательно решила, что фотографию прислал Джейк.
День за днем, все мучительнее и напряженнее, она ждала, не будет ли других посланий — в той или иной форме. Ей невыносимо было сознание того, что кто-то буквально читает ее мысли. А значит, ее жизнь зависит от кого-то. И если не обманывать себя, то надо признать, что этот кто-то — ненавистный Джейк Рейнкроу.
Других посланий не последовало, но она чувствовала себя немногим лучше. Теперь она жила с постоянным ощущением того, что Джейк знает о ней такое, чего не должен знать никто. Она более или менее успокоилась, когда решила, что у него нет никаких доказательств. Но все же, все же…
Он занозой торчал в сердце Александры. Она могла сколько угодно делать вид что его не существует, — на самом деле его присутствие было более чем реально.
* * *
— Сюда, он будет вот здесь. — Джейк кивнул миссис Большая Ветвь и гордо показал на небольшую расчищенную площадку, размеченную только лишь пнями нескольких срубленных деревьев. Огромные дубы, грабы и тополя с густым подлеском из рододендронов, азалий, кустов кизила и остролиста окружали площадку. Он не будет вырубать больше, чем нужно, чтобы построить дом и устроить двор, а большие деревья совсем не будет трогать. У подножия этой площадки находился тот самый источник, где Элли и он так часто сидели с бабушкой, опустив ноги в холодную чистую воду, и слушали легенды и предания чероки.
Миссис Большая Ветвь, тучная, в яркой красной юбке и пестрой свободной блузе, в кожаных туфлях, изрядно стоптанных от многочисленных хождений, в торжественном молчании следовала за ним. На плече у нее висела большая матерчатая сумка со всем необходимым для исполнения ритуала. Она поправила сумку и поджала губы.
— Твоя мать сказала мне, что гордится тем, что ты решил остаться в Коуве. Это очень важно для твоих родителей.
Джейк знал это. Дом он построит для себя и для Саманты. Это знак его нового статуса — знак того, что он покидает родительский кров. И залог будущего Коува. И обещание чтить все то, что чтили отец и многие поколения его предков.
— Я хочу, чтобы из окна был виден бабушкин источник, — сказал он.
— Это хорошо. Видишь? Она тебя не покинула. Не сказав больше ни слова, миссис Большая Ветвь наклонилась и щелкнула зажигалкой под кучкой хвороста в центре расчищенной площадки. Усевшись на пенек, она в удовлетворенном молчании стала смотреть в огонь. Она подкармливала огонь, пока он не разгорелся, а потом вытащила из сумки портативный магнитофон и нажала кнопку. По лесу разнеслись громкие гипнотические удары в барабан.
Миссис Большая Ветвь вынула горшочек и бросила в огонь горсть табака, потом закружилась вокруг костра, разбрасывая сухие коричневые крошки на все четыре стороны и бормоча неразборчивые слова. Ритуал благословения умиротворял Джейка. Он словно бы прикасался к прошлому, древнему, как горы, бесконечному, как солнце и луна. А когда миссис Большая Ветвь возвратилась к костру и застыла с закрытыми глазами, продолжая бормотать заклинания, он вынул из рюкзака Самантино одеяло и разложил на низких ветвях кустарника.
Не открывая глаз, миссис Большая Ветвь вдруг резко упала на колени, нащупала магнитофон и выключила его. Воцарилась полная тишина — весь мир стал чистым, словно его только что промыли. Она продолжала стоять на коленях, ритмично качая головой. Потом решительно кивнула, вздохнула, подняла голову и открыла глаза. И с любопытством уставилась на одеяло.
— Какое красивое. Это хорошо, что ты внес в ритуал свой собственный священный тотем, — сказала она. — Что оно значит для тебя?
— Его сшила Саманта Райдер.
Ее глубоко сидящие глаза вдруг широко открылись, в них промелькнуло осуждение, потрясенная, она вскочила на ноги с неожиданной скоростью и силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155