— В семидесятом году это был последний крик моды.— Это не она!— А если и она, какая разница? Почему ты так кипятишься?— Потому что… потому что я знаю ее и понимаю, на что ты намекаешь. Ты хочешь сказать, что она была хиппи, наркоманкой, спала с кем придется и родила ребенка, которого стыдилась. Вот почему она его бросила. Так вот, она не сделала бы ничего подобного. Во всяком случае, по до… по доброй воле. — Я начала заикаться, чего не делала с дошкольного возраста. — Она… она на это не способна.— На что не способна? На то, чтобы спать с кем угодно? Или на то, чтобы бросить ребенка?Я тяжело вздохнула.— Тебе этого не понять. Она может быть кем угодно, но при этом останется леди. Изысканной. Утонченной. И кроме того… кроме того, она очень предана своим детям.— Ты хочешь сказать, тем детям, которых она не бросила? — насмешливо посмотрел на меня Джерри.— Зачем ты пытаешься причинить мне боль?— Я пытаюсь не причинить тебе боль, а защитить тебя от этих людей. Я знаю эту породу. Когда нужно, они разыгрывают из себя либералов. Одеваются по последней моде. И даже притворяются хладнокровными. Но если попробуешь встать им поперек пути, тут же поймешь, из какого теста они сделаны. И бьюсь об заклад, это тебе не понравится.Если бы он знал… Миссис Бичем не нужно было притворяться хладнокровной. Температура ее тела никогда не превышала минус десяти. Настоящая женщина-айсберг.— Джерри, сделай мне одолжение. Брось это дело! — выпалила я.— Бросить? Ты сама хотела, чтобы я провел расследование. Сама пришла ко мне за помощью.— А теперь прошу прекратить его. Откуда я знала, что оно станет твоей манией?— Моей манией?— А как же еще это назвать? Ты звонишь мне днем и ночью и спрашиваешь: «Как успехи? Что нового ты узнала?»— О господи! Я думаю, тебе лучше уйти. — Джерри поднес к губам стакан с виски.— Извини, Джерри. Просто от этого… копания в ее жизни… во рту остается мерзкий привкус. Мне это не нравится.— Я с самого начала предупреждал, что могу раскрыть то, что тебе не понравится. Но не делай из меня подонка. Что ты на меня набрасываешься?— Я не набрасываюсь на тебя, — пошла я на попятный. — Просто с меня достаточно. Спасибо за то, что ты раскапываешь ее прошлое, но пора положить этому конец. В последние три недели я ощущаю постоянную головную боль и тошноту. Меня тошнит от этого притворства.— Тогда перестань притворяться. Скажи ей, кто ты такая.— Скажу.— Когда? Чего ты ждешь?— Хиппи? — Меня снова разобрал смех. — В жизни не слышала большей чуши!— Хочешь сказать, что она святая благородного происхождения?— А ты в это не веришь?— Послушай, если моя профессия чему-то и учит, так это тому, что святых не бывает.— Нет, бывают! Ты просто общаешься не с теми людьми!— Можно подумать, что в последние недели ты общаешься с кем-то другим.Я тупо уставилась на него.— Энни, ты ужасно выглядишь. И ничем не напоминаешь ту чудесную девушку, с которой я познакомился на обручении Фионы.— О, прости меня за то, что я не «мисс Вселенная». Ты уверен, что не спутал меня с Фионой? Это она веселая, красивая блондинка! А я — серая мышка с жидкими русыми волосами. Из тех, кого никто не замечает.— Я тебя заметил. — Он смотрел мне прямо в глаза. Я потянулась за сумочкой.— Энни, ты потеряла весь свой шарм и волю к жизни. Шарм? Это еще что? Как он смеет говорить мне комплименты, а потом опускать с небес на землю?— Спасибо, Джерри. Любой девушке лестно услышать такое. Что она похожа на ведро с помоями.— Я не говорил этого. Не выворачивай мои слова наизнанку.— Ничего я не выворачиваю. Ты сам сказал, что я потеряла шарм и волю к жизни.— Я говорил, что жизнь на Хейни-роуд не доведет тебя до добра. Теперь ты меня понимаешь?Конечно, он был прав. Но я была не в том настроении, чтобы признать это. Я взяла пробковую салфетку, мокрую от пива, и начала проделывать в ней дырки, вызвав гнев тучного бармена, который не догадывался, что усы а-ля Сапата note 3 3
Сапата Эмилиано (1879—? 1919), руководитель крестьянского движения в Мексиканской революции 1910—1917 гг., был вероломно убит.

вышли из моды еще в шестидесятых.— Энни, ты сердишься на меня?Я отколупнула ногтем большой кусок пробки и положила его на стойку. Пусть только бармен попробует что-нибудь сказать!— Я сержусь на самое себя.— Не надо. В этой истории ты сторона пострадавшая.— Что ты хочешь сказать?— Ну, по-видимому, праведный судья и в самом деле был настоящей скотиной.Я шлепнула изувеченную салфетку на стойку.— Ты же сказал мне, что он был уважаемым человеком!Джерри кивнул.— Может быть, коллеги его и уважали. Но в управлении полиции придерживались другого мнения.— Я не хочу этого слышать. Ты намекаешь, что он брал взятки?— Утверждать не берусь. Однако в полиции его терпеть не могли.Я перевела дух и засмеялась.— Это меня не удивляет. Рози говорила, что он был старым ворчуном.— Он был законченным подонком.— Судья Верховного суда? А ты ждал чего-то другого?— Нет. Но она вышла за него замуж. И была с ним до самого конца. С человеком, который был законченным подонком. Как по-твоему, что это может значить?С меня было достаточно.— Я должна идти. Миссис Бичем купила билеты на благотворительный спектакль в театре «Эбби». Я иду с ней, — сказала я, стараясь говорить ровным тоном.Но я забыла, с кем имею дело.— Бедная Энни, прими мои соболезнования. Но я тебя предупреждал. Говорил, что жизнь у Бичемов будет не сладкой. — Джерри усмехнулся, однако тут же вновь стал серьезным и нахмурился.— Что? Что еще? — с трудом выдавила я.— Я думал, ты больше не хочешь меня слушать.— Говори, не томи душу!— Клара Бичем была второй женой судьи. До того он был женат. Кажется, когда они поженились, Клара была беременна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97