Грызня в антракте имела одно достоинство. До конца спектакля никто из них не вымолвил ни слова. Это позволило мне любоваться элегантным затылком миссис Бичем и ломать себе голову, как она умудрилась просидеть в кресле три часа и при этом не захотеть в туалет. Неужели в этой женщине есть что-то человеческое?В такси она смотрела на меня так, словно была недовольна тем, что я сижу рядом, а не бегу за машиной, где мне самое место. Неужели Джерри всерьез пытался убедить меня, что когда-то она была хиппи? И даже умела смеяться?Этот человек сбрендил.Когда на следующее утро я спускалась завтракать, то слышала, что Рози поет на кухне.— Энни, вам письмо! — сказала она, как только я спустилась в холл. — С такими красивыми марками. — Роза протянула мне конверт авиапочты. — Мой племянник собирает марки, — заявила она. — Просто трясется над ними.— Угу… Сколько ему лет?— В июне будет сорок.— Я отдам их вам позже. — Я положила письмо на полку и налила себе кофе. В то утро мне было не до каких-то марок. Тем более что эти марки были кубинские и стоили намного меньше, чем само письмо.— А вот я никогда не откладываю письма, — прозрачно намекнула Рози. — Может быть, там что-нибудь срочное. Сами знаете, важные новости не терпят промедления.— У меня не бывает важных новостей. — Я положила в кофе сахар, а затем начала намазывать гренок маслом.Но Рози не отставала.— Когда-то все бывает впервые. Кто знает, а вдруг там приглашение куда-нибудь? — Она показала на конверт. — У одной моей знакомой письмо упало за шкаф, а она даже не знала об этом. И как вы думаете, что там было?— Выигравший лотерейный билет? — Рози нравилось, когда с ней играли в «угадайку».— Приглашение на свадьбу собственной сестры. А она так и не узнала об этом.Я посмотрела на часы. Было без пяти восемь. Слишком рано для очередной ужасной истории.— Так и не узнала, представляете? Она сама мне об этом говорила.— Если бы она не узнала об этом, то и рассказать не смогла бы, — резонно заметила я.— Ну, в конце концов она узнала. Но тогда уже было слишком поздно. Ее сестра уже умерла. От туберкулеза. Оба легких износились. Говорили, что они превратились в два куска черной кожи.— Кто говорил?— Соседи.Она предложила мне на выбор абрикос или джем.— Джем.Рози стояла, прижав к фартуку горшочек с джемом. Я протянула руку.— Спасибо. И когда же все это случилось? Во время Крымской войны, что ли?— Нет, не во время войны. — Она отдала мне джем. — Впрочем, я могла бы рассказать вам одну ужасно грустную историю о том…— Как во время войны кого-то убили невскрытым письмом?— Ну, это глупости. Невскрытым письмом убить нельзя.Ничуть не смутившись, Рози принялась рассказывать мне мучительно длинную историю о трагедии времен войны, которая не имела никакого отношения к невскрытым письмам. А тем более к ней или ко мне. Но Рози отчаянно хотелось ее поведать.Мне нравилась Рози. А ее стряпня нравилась еще больше. Но в то утро у меня не было настроения выслушивать очередной жалостный рассказ.— Что-то горит, Рози. — Я воспользовалась тем, что над плитой поднималась струйка сизого дыма. — Увидимся позже.Но потом я почувствовала угрызения совести. Разве можно так обращаться с человеком, который делает самый вкусный сливочный крем во всей Ирландии?— Я отдам вам марки. Кажется, они в отличном состоянии, — обернувшись, сказала я. А потом дала стрекача, боясь, что меня окликнут.Письмо Фионы было скорее запиской. Всего несколько лестных строк, написанных ее обычным торопливым почерком. «Дорогая Энни! А ты, оказывается, хитрюга. Надо же, умудрилась поселиться на Хейни-роуд! Если ты съехалась с каким-то богатым ублюдком и не сказала мне, то по возвращении я задам тебе хорошую трепку. Чертова эгоистка, зачем тебе понадобилось ждать моего отъезда из страны, чтобы пуститься во все тяжкие? Я здесь смертельно скучаю. Можешь радоваться: мне даже валяться на солнце надоело. Кроме того, вчера меня прохватил жуткий понос. Ответь немедленно и подними мне настроение. И не жалей подробностей, иначе можешь считать себя трупом. Твоя любящая, но обиженная подруга Фиона. P . S . Зато Сэм меня не обижает. Знает свое дело. Одновременно работает над важным проектом для детей младше двенадцати лет. Вместе с какой-то здоровенной бабой, наполовину русской. И ты еще считаешь себя толстой! Я спросила Сэма, мог бы он переспать с такой горой жира. Он даже не засмеялся. P . P . S . Ну ничего, я тебе отомщу. Когда увидишь мой загар, позеленеешь от зависти». Я тут же села за письмо и описала случившееся. Объяснила, что миссис Бичем моя родная мать и что я переехала к ней, чтобы выяснить свои корни. «Фиона, я действительно скучаю по тебе. Когда все полетело кувырком, мне мог помочь только очень сильный и решительный человек. Джерри оказался молодцом. Правда, мы с ним часто ссоримся. Он чертовски прагматичен. Но это неважно. Возможно, когда ты получишь это письмо, я уже покину Хейни-роуд, потому что, честно говоря, переезжать туда мне не следовало. Все семейство — люди избалованные и эгоистичные. А миссис Бичем ведет себя так, словно меня не существует. Слабо верится, что мое признание может как-то изменить положение. Она холодная, бесчувственная женщина. Но Джерри думает, что для меня это только предлог, чтобы не сообщать ей правду. Теперь ты видишь, что я не изменилась. Я по-прежнему готова сделать крюк в милю, лишь бы избежать ссоры. Извини за то, что письмо вышло такое мрачное. И короткое. Напишу снова, когда у меня немного исправится настроение. Надеюсь, что это случится скоро. Передавай привет Сэму. Любящая тебя Энни». Перед тем как отнести письмо на почту, я постучала в дверь миссис Бичем, желая спросить, не нужно ли ей что-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97