Она займется своими делами и оставит нас в покое. Мы будем держаться отсюда подальше, и ты сможешь быть с Бо.– Я не хочу думать об этом сейчас. Я хочу думать только о папе, – ответила я и начала выкатывать кресло сестры из комнаты.– Папа умер. Он нам не поможет. Отец не смог помочь самому себе!У подножия лестницы ждал Эдгар, чтобы помочь мне поднять наверх Жизель.– Где Нина? – поинтересовалась я.– Она в своей комнате. Теперь Нина проводит там большую часть времени, – пояснил Эдгар и так скосил глаза, чтобы я сразу поняла, что женщина обратилась к вуду за утешением и защитой. Мы услышали чьи-то шаги на лестнице и, подняв глаза, увидели новую горничную, Марту Вудс, крепкую пожилую женщину с седыми волосами, прикрывающими уши, темно-карими глазами и большим широким ртом с толстой нижней губой. Волосы, курчавившиеся у нее на подбородке, она выдергивать не стала.– Ах, вот и мадемуазель Жизель и мадемуазель Руби, – произнесла горничная, хлопая в ладоши. – Мне жаль, что не встретила вас, но я готовила ваши комнаты. Все чисто и аккуратно, – объявила она. – И мадам настаивает, чтобы все таким и оставалось.– Ох, нет, – выдохнула Жизель. – Отвези меня в мою комнату, Эдгар.– Я помогу, – предложила Марта.– Эдгар сам справится, – отрезала Жизель. – Отправляйтесь лучше мыть туалет.Марта задохнулась и посмотрела на меня. – Пойду повидаюсь с Ниной, – пробормотала я и торопливо пошла прочь.Нина сидела в своем мягком кресле, в окружении синих свечей. Ее волосы украшала красная повязка с семью узлами, направленными прямо вверх. При виде меня глаза Нины просветлели, и она улыбнулась. Женщина встала, чтобы обнять меня.– Нина думать о тебе весь день, – сказала она и боязливо оглянулась. – Этот дом есть полон дьявольских духов. Они лезть изо всех щелей, как только месье Дюма умирать. Нина приготовить это для тебя. – Служанка нагнулась и достала косточку, лежащую на маленьком столике. – Это можо, кость ноги черного кота, убитого точно в полночь. Очень сильный талисман. Положи это в свою комнату.– Спасибо, Нина, – поблагодарила я, беря талисман.– Кто-то зажигать свечку против месье Дюма. Злые духи пробираться в дом ночью, пока Нина спать, и вонзить свои зубы в него. – Служанка выглядела виноватой.– Ох, Нина, в этом нет твоей вины. Мой отец был слишком загружен и не думал о своем здоровье. Он никогда бы не стал винить тебя, Нина.– Нина пыталась. Я молиться Деве Марии. Я ходить на кладбище, делать четыре угла, стоять на каждом углу и молиться о здоровье месье Дюма. Я говорить молитву перед статуей святого Экспедита, Мученик, принявший смерть в Армении. Праздник – 19 апреля. – Прим. перев.

но плохих духов ждали в этом доме, – сказала Нина, прищурившись. Она кивнула. – Дверь остаться открытой.– Дафна, – сказала я.– Нина никогда не говорить плохого о мадам. Я улыбнулась.– Мне тебя не хватало, Нина. Мне хотелось бы использовать твои свечи и порошки в «Гринвуде».Служанка улыбнулась в ответ.– Я готовить весь день еда для бдение. Ты должна есть. Тебе понадобится твоя сила, – заметила она.– Спасибо, Нина. – Мы снова обнялись, а потом я поднялась к себе в комнату, чтобы позвонить Бо и сказать ему, что я дома и отчаянно нуждаюсь в нем.
– Мне жаль, что домой тебя привела такая причина, – сказал Бо. – Но мне не терпится увидеть тебя.– Мне тоже не терпится увидеть тебя, – эхом отозвалась я.– Мои родители и я, мы собираемся прийти выразить соболезнования. Я очень скоро приду, – сообщил он.Поговорив с Бо, я переоделась в платье, подходящее для бдения у гроба, и пошла в соседнюю комнату к Жизель, чтобы убедиться, что она поступила так же.Моя сестра даже и не начинала переодеваться. Она все еще «висела» на телефоне, узнавая новости от старых друзей.– Дафна хочет, чтобы мы спустились вниз и принимали посетителей, – напомнила я. Жизель ответила гримасой и продолжала ворковать, словно меня не было в комнате. – Жизель!– Ах, Колетт, подожди минутку. – Она прикрыла рукой трубку и резко повернулась ко мне. – Что тебе нужно?– Тебе надо одеться и спуститься вниз. Скоро придут люди.– Ну и что? Не понимаю, зачем мне торопиться. Это хуже, чем… чем в «Гринвуде», – заявила она и вернулась к своему телефонному разговору. Все мое терпение разом кончилось. Я развернулась и вышла из комнаты. Жизель – это проблема Дафны, сказала я самой себе. Она ее растила, воспитывала ее и научила Жизель думать только о себе. Они стоят друг друга.Начали приходить посетители: соседи, деловые партнеры, служащие и, разумеется, светские знакомые Дафны. Большинство подходили к гробу отца, преклоняли колени, читали молитву, а потом подходили к Дафне, принимавшей соболезнования со спокойной элегантностью, благодаря чему она казалась особой королевских кровей. Я заметила, что Брюс Бристоу, папин управляющий, не отходит от Дафны, готовый исполнить любую ее просьбу. Несколько раз я видела, как мачеха наклоняется к нему и что-то ему шепчет. Брюс порой улыбался, иногда кивал, отходил от вдовы и подходил к особо почетным посетителям, обменивался с ними рукопожатием и подводил их к Дафне.Господин Бристоу был ненамного старше моего отца, если не его ровесником. Немного выше ростом и несколько крепче, с темными каштановыми волосами и баками. Раньше я встречалась с ним не более двух-трех раз, и меня всегда смущало то, как он изучает меня своими газельими очами, застенчиво улыбаясь, рассматривает мою грудь, потом опускает взгляд все ниже и ниже, пока не упрется в мои ступни и не станет вновь поднимать глаза, чтобы снова оглядеть меня так же медленно. Я всегда чувствовала себя неловко в его присутствии, словно он мысленно раздел меня и я стою перед ним обнаженная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122