– Теперь я по-настоящему сирота, как и вы, – сказала я ей.– Но у тебя есть мачеха и сестра.– Это все равно что быть сиротой, – возразила я. Рейчел прикусила нижнюю губу и кивнула, ни слова не возразив на мое заявление.– Ты всегда найдешь свою семью здесь. – Она обняла меня. – Мужайся.Я поблагодарила учительницу и вернулась в общежитие, чтобы собрать вещи.И вот теперь лимузин увозил нас в путешествие, походившее скорее на ночной кошмар, превратившееся, по крайней мере для меня, в бесконечный темный туннель, чьи стены сложены из самых ужасных моих страхов, главным из которых был страх остаться одной. С того момента, когда я стала достаточно взрослой, чтобы узнать, что мать моя умерла, а отец, как мне сказали, меня бросил, в моем сердце образовалась глубокая рана, страшное ощущение того, что меня привязывает к берегу лишь тонкая пеньковая веревка. Сколько раз я просыпалась по ночам, разбуженная кошмарным видением – меня уносит от берега, пока я сплю в моей пироге. Гроза, пронесшаяся над протокой, оборвала эту тонкую пеньковую веревку и отправила меня в плавание вниз по течению, навстречу ночи и неизвестности.Конечно, успокаивающие объятия и ласковые слова бабушки Катрин возвращали мне покой. Пожилая женщина была той тонкой пеньковой веревочкой, она одна давала мне чувство безопасности. После ее смерти я наверняка почувствовала бы себя потерянной и отданной на милость ужасных ветров судьбы, если бы перед самой кончиной бабушка не подарила мне новую надежду, сообщив имя моего отца и посоветовав мне пойти к нему. Подобно бродяге, прося не милостыни, но любви, я постучала в его дверь, и мое сердце возрадовалось, когда отец принял меня с таким радушием и в свой дом, и в свое сердце. Я снова почувствовала себя в безопасности, и мои сны, в которых свирепый ураган уносил меня в неизвестность, исчезли.А теперь и папы не стало. Пророческие картины, нарисованные мной, когда я была еще совсем девочкой, изображающие моего загадочного отца, уплывающего прочь, к несчастью, оказались правдой. Темные тени быстрее побежали назад, снова завыл ветер. Пораженная в самое сердце, я сидела в лимузине и смотрела на проплывающий мимо пейзаж, тонущий в серой мокрой пелене. Мне казалось, что вода смывает мрачный мир вокруг нас, и скоро мы останемся в пустоте.Наконец, не в силах больше сдерживаться ни минуты, Жизель обрушила на меня новый водопад жалоб.– Теперь мы в руках у Дафны, – простонала она. – Всем, что мы унаследовали, мачеха будет управлять по доверенности. Нам придется делать то, что она скажет и что ей захочется. – Сестра подождала моей поддержки новой порции ее претензий, но я молчала, глядя в сторону, слыша ее слова, но едва осознавая ее присутствие. – Ты слышала, что я сказала?– Мне все равно, Жизель. Сейчас это неважно, – пробормотала я.– Неважно? – Она рассмеялась. – Подожди, пока мы приедем домой, там увидишь, насколько я права. Тогда поглядим, как это важно, – заявила сестра. – Как он мог умереть? – визгливо всплакнула Жизель, не потому, что ее опечалила смерть папы, а потому, что она злилась на него за то, что он мог поддаться смерти. – Как отец не заметил, что плохо себя чувствует, и не пошел к врачу? Да, кстати, почему он плохо себя чувствовал? Папа не был старым.– Ему приходилось жить с такой болью в сердце, словно он был в два раза старше, – резко заметила я.– И что все это значит, Руби? А? Что именно мисс Умница-Разумница имеет в виду сейчас?– Ничего, – ответила я со вздохом. – Давай не будем сегодня ссориться. Прошу тебя, Жизель.– Я не ссорюсь. Я просто хочу знать, что ты имела в виду, вот и все. Ты хотела сказать, что это все моя вина, и если это так…– Нет, я не это имела в виду. Папа думал еще слишком о многом, кроме тебя и меня. У него был еще бедный дядя Жан, и Дафна, и деловые проблемы…– Это так, – согласилась Жизель, ей понравились мои объяснения. – У него были проблемы. И все-таки ему следовало лучше о себе заботиться. Посмотри, в каком состоянии он оставил нас сейчас. Я калека, и у меня нет отца. Ты думаешь, Дафна станет покупать мне то, что я хочу, тогда, когда я хочу? Никогда в жизни. Ты же слышала ее слова, когда мы уезжали. Она считает, что папа избаловал нас, избаловал меня!– Давай не будем делать никаких выводов сейчас, – проговорила я усталым тихим голосом. – Дафна тоже, должно быть, расстроена. Может быть… может быть, она изменится. Может быть, эта женщина станет нуждаться в нас и больше любить нас.Жизель прищурилась, обдумывая сказанное мной. Я знала, что сестра просто пытается сообразить, как извлечь выгоду из ситуации, если мои слова окажутся правдой, как она сможет навязать свою волю убитой горем Дафне и получить то, чего ей хочется. Жизель откинулась на спинку сиденья, чтобы обдумать все как следует, и весь остаток пути прошел тихо, хотя и показался вдвое длиннее обычного. Я ненадолго заснула и, когда проснулась, увидела озеро Понтчатрейн, сверкающее впереди. Скоро на горизонте показались крыши Нового Орлеана, и машина заскользила по улицам города.Все показалось мне другим, как будто смерть папы изменила мир. Причудливые узкие улицы, дома с витыми чугунными балконами, небольшие сады вдоль тенистых аллей, кафе, уличное движение, люди – все казалось мне чужим. Как будто душа города ушла вместе с папиной душой.Жизель прореагировала совсем по-другому. Как только мы въехали в Садовый район, она громко поинтересовалась, когда же ей удастся встретиться со старыми друзьями.– Я уверена, что все они слышали о папе и готовы прийти навестить нас. Не могу дождаться, – сказала моя сестра. – Я узнаю все слухи. – И она жизнерадостно рассмеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122