— Нет, почему же? Думаю, что оно выполнимо.— Тогда, может быть, у вас нет доверия ко мне лично? — желчно спросил Черч.— Дело и не в этом, — осторожно ответил Скотт, а потом сухо добавил: — Может быть. Не знаю.— Вы понимаете, от чего вы отказываетесь?— Да, сэр. Понимаю.— Тогда вам следовало бы подумать о вашем долге!— Все зависит от того, генерал, как понимать свой долг, — ответил Скотт резче, чем ему бы хотелось. Он предпочел бы окончить беседу без скандала.Но генерал заулыбался и потер руки, словно шутка зашла слишком далеко:— Ну что ж, Скотт, я могу вам разъяснить, в чем состоит ваш долг. Ваш долг — делать то, чего мы от вас требуем. Служить так, как вам надлежит служить. Тут ведь, по сути дела, нет выбора. Пока вы находитесь у меня в подчинении, вы будете выполнять то, что, по моему разумению, вы сумеете выполнить; то, чего мы от вас потребуем. Я только жалею, что вы предпочли служить не как равный, а как человек случайный и подневольный. Но раз так, извольте явиться ко мне завтра утром, в десять ноль-ноль. — На миг Черча прорвало. — Вы дурак! — сказал он злобно. — Мы предоставили вам возможность стать человеком! Досадно, что теперь вам придется только подчиняться приказу, стать простым исполнителем, рядовым солдатом вместо того, чтобы пользоваться властью и привилегиями. Все! Можете идти.Скотт встал. Он протянул руку за своим поясом. В него был завернут пистолет, он лежал на столе. Скотт стал застегивать пояс.Теперь он мог себе ответить на мучившие его вопросы: и относительно Гамаля, и относительно Куотермейна, и себя самого, и бессмысленной гибели людей. Он даже знал теперь, почему одни англичане не стреляют в других англичан.Перед ним сидел генерал. Генерал по-отечески увещевал его, шел на уступки и воздавал ему должное. Он хотел поручить Скотту опасное и героическое дело, требующее величайшей сноровки, лестное для любого человека, отвечающее его глубочайшей потребности проявить себя до конца. Беритесь за него, все в ваших руках, сказал генерал, если вы захотите изменить свое положение в жизни, изменить своему будущему, своим надеждам, своим воззрениям, друзьям, вере, склонностям, классу.«Придите к нам!» — сказал Гамалю полицейский. «Придите к нам», — сказал генерал Скотту. Ответ был один и тот же, только тут не было нужды стрелять. Все, что от вас требовалось, — это отклонить великодушное предложение.Скотт отдал честь и предоставил генерала его очередным делам. 22 Скотт провел остаток дня с Сэмом; сначала они боролись в клубе Маккавеев, а потом пили пиво и ели мезе в баре «Гелио». Сэм чуть было не положил его на обе лопатки старомодным приемом, но Скотт сделал бросок с полунельсоном и быстро подтянул Сэму ноги кверху. В баре «Гелио» они сыграли в домино; прикрывая большими ладонями свои кости, Сэм каждый раз выигрывал, и Скотт заплатил за прокат домино и за пиво. Оставив Сэма в баре, он вернулся к Пикоку.— Зачем вы это сделали? — спросил его Пикок. — Почему вы отказались?— О чем теперь говорить? Дело сделано.— Вы знаете, кто получил назначение?— Нет.— Я, — сказал Пикок. — Вы думаете, я смогу с ним справиться?— Безусловно.— Какая чепуха, Скотти! Я буду командовать, но дело все равно придется делать вам. Вы будете моим заместителем. Какой от меня толк?— А почему вы согласились?— И сам не знаю. Мне понравилась идея взять с собой в пустыню Шейлу и Питера, пусть побегают на заднем дворе у Роммеля. Правда, здорово?— Что ж, у вас был стимул не хуже других. Не расстраивайтесь, все будет в порядке.— Знаю. Но назначение должны были принять вы. Всегда лучше играть первую скрипку. Разве вы не понимали, что вам все равно придется все тащить на себе?Скотт кивнул:— Война — это война. Да я отказывался-то в общем не от самого назначения…— А от чего же, черт бы вас побрал?— Совсем от другого. Но теперь уже не о чем говорить.Он много раз бывал в кабинете у Пикока, но сегодня впервые удобно уселся на походный стул и почувствовал удовольствие от того, что здесь находится. Прежней натянутости как не бывало.— Вы уверены, что поступили правильно, Скотти?Скотт лениво кивнул головой, поиграл кожаным стеком Пикока и понял: он поступил правильно.У него вдруг стало так легко на сердце, что он отсюда же позвонил Люси Пикеринг. Она сказала, что заедет за ним к тете Клотильде, и попросила ее там подождать. Ничего больше она говорить не стала, и он сразу же отправился к себе в пансион.В его отсутствие к нему заходил Куотермейн и, взяв у тети Клотильды перо и бумагу, оставил Скотту записку. «Дорогой генерал Скотт!Если вы этого еще не знаете, сообщаю, что нас с Атыей уже сцапали и препровождают в Сиву; мы летим на «Вако» Американский самолет.

. Это — очередная проделка Черча. Он объявил, что мы должны участвовать в большом рейде (до самой Агейлы) вместе с ребятами из отряда дальнего действия. Это еще что за фарс? Вот чертов дурак! У меня есть все основания предполагать, что операции планирует теперь ваша подружка миссис Пикеринг. Роммелю будет не до смеха!Если это означает кончину дорожно-топографического отряда, я прекращаю переписку с начальством и возвращаюсь к себе на склад в Фуке, сделав вид, будто я оттуда и не уходил. Надеюсь, что склад стоит на месте.Атыя в бешенстве — он, по-моему, горюет, что приходится бросать семью в таком положении. Надеюсь, вы за ним присмотрите или же повидаете Пикока и попросите, чтобы Атыю отправили назад в Каир. Если дорожно-топографического отряда больше не будет, Сэма и Атыю надо бы вернуть туда, откуда их взяли. В армии им больше делать нечего.Не сердитесь за то, что я написал о Люси Пикеринг. Если она кому-нибудь и замолвила словечко о том, чтобы нас разлучили, то, наверно, заботилась только о нашем благе или о чьем-нибудь еще благе, может — и о своем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58