Захватив колеса и пару — на всякий случай — рождественских подарков, мы с Джесси отправились в Олбани.
— И все-таки я начну с Сэма, хотя бы потому, что он первый на нашем пути.
Вскоре мы подъехали к дому Торнхилла, точнее к его владениям. Начинались они с маленькой аккуратной бензоколонки, достаточной для одновременной заправки двух машин, за нею была мастерская и дальше — небольшой, в два этажа, жилой дом.
В окнах горел свет, но неяркий, мерцающий.
— Этот праздник у нас обычно начинается при свечах, отчего он становится более интимным, семейным и создает атмосферу добра и прощения. Но в последнее время молодежь все чаще отходит от наших немного консервативных канонов и превращает его в заурядную дискотеку. Но Сэм, как видите, еще удерживается в рамках добропорядочных традиций.
Мы позвонили, дверь открыл сам хозяин:
— О! Джесси, как мы рады Вашему появлению! А где дорогая Хелен?
Джесси коротко, но эмоционально и внушительно очертил суть ситуации, принося после каждой фразы самые глубокие извинения.
— Да о чем речь! Я немедленно соберусь и сделаю все наилучшим образом! Но при одном, если позволите, условии — пусть наш российский гость зайдет в дом и выпьет с нами рюмку доброго хереса!
Условие было с готовностью принято. В этот дом русских еще никогда не заносило, и посмотреть на него живьем, да еще в чуть-чуть мистической рождественской обстановке было и неожиданно, и любопытно.
Российский гость, невесть откуда свалившийся в такой торжественный вечер, выразил все необходимые по ритуалу поздравления и пожелания и заверил присутствующих, что он — самый взаправдашный Дед Мороз, специально прибывший из далекой Сибири, чтобы вручить им очень скромные подарки, принятые, однако и с неподдельным интересом, и с искренней благодарностью. На этом официальная часть знакомства закончилась.
Появился переоблаченный в робу Сэм, но не один — он прихватил одного из своих родственников, который, как выяснилось, часто помогает ему в работе.
Мы с Джесси допущены к дальнейшим делам не были и участвовали как наблюдатели.
Сэм взял большое шило с игольным ушком на конце, ловко вдел в него резиновый жгут, обмакнул в какой-то вязкий состав и все это всадил в разрез на шине. Остатки срезал обычным сапожным ножом. Пока ту же операцию он проводил и с другим колесом, первое уже было наполнено воздухом из компрессора. Через пять минут (по понятным причинам я все время поглядывал на часы) оба колеса были готовы.
Сэм категорически отказался от оплаты и послал своего помощника для установки колес на место:
— Вы все равно будете проезжать мимо нас, не забудьте его в лесу, — попросил он Джесси.
Наших дам мы нашли спокойно беседующими на разные мирские темы, которых женщинам, даже не очень давно знакомым, не занимать. Дочь безмятежно спала в машине — она приспособилась при поездках на большие расстояния брать с собой плед и подушку.
Минут через десять мы снова прощались с нашими милыми старичками, и на этот раз навсегда.
За годы заграничной жизни мы встречали множество добрых и отзывчивых людей, но особую благодарность по сей день испытываем к Хелен и Джесси.
* * *
Направляясь через несколько дней в Ирландию, с которой в те времена не было дипломатических отношений, я зашел в наше консульство для выполнения некоторых формальностей. Там я поделился впечатлениями о рождественской поездке и озадачившем меня поведении странных личностей.
— Как, в Рождество вы выезжали за город, да еще в лес? — вдруг возмутился консульский работник. — Вы же знаете, что местная полиция ведет поиски какого-то маньяка, убившего уже многих женщин, и именно в этом районе! Полиция несколько раз предупреждала, чтобы ни один человек из советского посольства не выезжал за пределы Большого Лондона, потому что не может гарантировать их безопасность. Вот они вам и прокололи шины за нарушение этой договоренности.
— Но, во-первых, я не являюсь сотрудником посольства, во-вторых, почему же они, зная об опасности, сделали все, чтобы оставить нас одних ночью в глухом лесу; в-третьих, и это главное, большое вам спасибо за очень своевременное предупреждение.
* * *
На такой ироничной ноте я закончил этот маленький рассказ в далеком, если мне не изменяет память, 1972 году, когда любое упоминание о причастности к внешней разведке расценивалось, как разглашение государственной тайны.
Что же в действительности происходило за кулисами того неприметного семейного праздника и при чем здесь рождественская индейка?
Хочу, однако, прежде всего заверить, что в сказанном о милых старичках — Хелен и Джесси — нет никакой выдумки, и я по сей день храню о них самую искреннюю, даже трепетную память.
Но сейчас я начал бы повествование немного иначе.
В Лондон меня направили в июне 1961 года, вскоре после ареста английской контрразведкой руководителя нашей нелегальной резидентуры Гордона Лонсдейла и его помощников. В «Олд Бейли» — мрачном старинном здании с позеленевшей бронзовой Фемидой над порталом еще шел над ними шумный процесс, приковывавший внимание информационных агентств всего мира. Центр с беспокойством следил за его ходом и вся собранная нами информация немедленно направлялась в Москву.
Работая до выезда в командировку в службе нелегальной разведки, я вел общее досье по Великобритании и несколько отдельных подборок на работавших там нелегалов и агентов. Дело Лонсдейла — он значился у нас под псевдонимом «Бен» — как особо важное вел более опытный сотрудник. Прямого отношения я к нему никогда не имел. Но поскольку провал произошел на «подведомственной» мне территории, служебное взыскание меня не обошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96