Советник отвечал общими фразами.
Я допускал, что такой информации у него не было.
Резидент так резюмировал мои беседы с ним:
«Это сытый, жирный карась. У тебя нет для него на „крючке“ привлекательной наживки. Клевать не будет. Напиши его просьбы и доводы по линии посольства. Пусть наш МИД ломает себе голову над этой проблемой. Чего нам лезть в чужую епархию».
Лишь в мае 1963 года Кувейт стал полноправным членом ООН.
После этого мой партнер потерял ко мне интерес и в рестораны мы больше не ходили.

«Подставная» утка крякает
Изучая Каир и места, где могут собираться интересные люди, я натолкнулся на филателистический магазин, расположенный на оживленной улице.
Филателия объединяет людей разных по возрасту, социальному положению, образованию, национальности.
Вошел в магазин, уставленный альбомами и каталогами марок, изданных во многих странах.
— Чем интересуетесь, какова ваша любимая тема? — спросил меня хозяин магазина и предложил кофе.
— Я недавно в Египте, поэтому, естественно, в первую очередь меня интересуют местные марки.
— Могу предложить портретную серию бывшего короля Фарука.
Пришлось купить.
Отказываться было нельзя, так как я понял, что через магазин я смогу выйти на нужных людей.
— А у вас есть марки Советского Союза?
— Нет, к сожалению. Из Москвы я ничего не получаю.
— На следующей встрече я подарю вам кляссер с советскими марками.
— Спасибо, буду вас ждать.
Арабы очень любят получать подарки и, в свою очередь, любят дарить.
Подарок — один из самых простых способов расположить к себе нужного человека, особенно на Востоке.
На следующей встрече я вручил хозяину магазина альбом с советскими марками.
Водка, икра, матрешки и марки — таков был тогда стандартный подарочный набор русских, выезжающих за рубеж.
Подарок, затем покупки марок и последующие беседы расположили его ко мне.
И я задал внешне абсолютно невинный вопрос:
— Много ли у вас постоянных покупателей?
— Постоянных около пятидесяти человек. Надеюсь, что вы тоже станете им.
— Могу ли я узнать, кто они?
Хозяин достал из конторки журнал, в котором были фамилии местных филателистов с указанием их должностей и заказов на марки.
В ходе просмотра журнала я обнаружил, что состав коллекционеров довольно пестр.
Там были профессора, министерские чиновники, банкиры, торговцы и доже дипломаты из стран Азии и Африки.
Сотрудников посольств западных стран не обнаружил.
У них, очевидно, в моде другие, более аристократические хобби — теннис, верховая езда.
Последнее советским дипломатам было не по карману.
— Если хотите познакомиться с ними лично, то приходите на наше ежемесячное собрание, которое состоится в соседнем кафе, — сказал хозяин магазина, прерывая мое чтение и попытки запомнить два-три номера телефона.
Так я проник в клуб филателистов Каира и стал его постоянным членом.
Познакомился с африканским дипломатом, высоким, худым и бородатым.
Чем-то он мне напоминал Дон Кихота в изображении художника Гюстава Доре, иллюстратора Библии и романа Сервантеса.
— Опять уклейка, — заявил резидент, когда я написал отчет о встрече с ним. — Его страна находится далеко от Египта, в высших эшелонах местных властей у него связей наверняка нет. Впрочем, продолжай контакт, может быть, получится что-то стоящее.
На очередном аукционе «Дон Кихот» (так я его закавычил в служебной переписке) неожиданно попросил у меня взаймы тридцать фунтов.
Пришлось дать ему деньги: у нас сложились дружеские отношения и мой отказ мог бы их испортить. Просить дать расписку счел неэтичным.
«Дон Кихот» долго не возвращал долг и меня это уже начало тревожить. Но как-то на одной из встреч в кафе он неожиданно предложил вместо денег две телеграммы своего посольства: одна с открытым текстом, другая же зашифрованная.
Таким образом появилась возможность вскрыть код, который использовался его посольством.
Я начал соображать.
Если взять, не задумываясь, это сразу подтвердит мою принадлежность к спецслужбам. Да и брать документы на виду у всех — неосторожно. И вообще — не попахивает ли такой бартер провокацией? Нет, надо подождать, но мостов не сжигать.
— Вообще-то говоря, всякие там коды и шифры — не мое хобби. Я собираю марки дореволюционного Египта. Но я спрошу своего приятеля, может быть, он согласится на это предложение. И тогда я позвоню тебе в посольство.
Через несколько дней вечером в одном укромном уголке города состоялась встреча.
На ней «Дон Кихот» передал мне еще две телеграммы и снова попросил денег, которые он получил тут же, незамедлительно.
Так филателия вывела меня на источник документальной информации. Из одной «уклейки» получилась наваристая уха (по терминологии резидента).
Но «Дон Кихот» вскоре возвратился на родину, а я продолжал посещать торжище-сборище филателистов, надеясь подцепить там «карася».
Однажды ко мне подошел молодой человек, отвел меня в уголок кафе и с таинственным видом заявил:
— У меня для вас есть что-то интересное!
— Марки Дореволюционного Египта?
— Нет, документы о внешней и внутренней политике бывшей французской колонии.
И мой собеседник назвал родину «Дон Кихота». Странное предложение от почти незнакомого человека.
Может, это просто совпадение?
— Вы оттуда родом? Были там в командировке?
— Нет, я работаю в местном МИДе.
— В каком отделе?
— В африканском.
Мы молча смотрели друг на друга. Я пытался вспомнить, где я мог видеть этого инициатора раньше? Решил поблефовать.
— Недавно я был именно в африканском отделе МИДа, но вас там не видел.
Блеф заключался в том, что внешнеполитическое ведомство я посещал редко, а проблемой «Египет-Африка» занимался другой сотрудник нашей точки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96