Но стараться он не стал. После посещения одного из отдаленных районов Камбоджи, где он имел интересные встречи с местными полицейскими, располагавшими интересной информацией о деятельности повстанцев, Стив передал Брауну небрежно подготовленную писульку, содержавшую общеизвестную, много раз публиковавшуюся в печати информацию и потребовал за нее денег. Американец разозлился и сказал, что «эта ахинея» стоит не больше доллара.
— Согласен, по крайней мере бумага окупится, — сказал Стив.
Браун с усмешкой, покопавшись в бумажнике, достал долларовую купюру и положил ее на стол.
Вскоре Стив уехал на несколько месяцев в Лаос, вернулся в Пномпень в самом начале семьдесят пятого, когда «Красные кхмеры» уже подступали к городу.
С Брауном, к своему великому огорчению, снова встретился в Бангкоке. Подходов со стороны ЦРУ к Стиву больше не было, ждал каких-то подвохов, но не замечал. Црушников в Бангкоке он знал почти всех, со многими общался на нейтральной основе, но никакого интереса к нему не проявил. Наверное просто потому, что американская разведка чувствовала себя в Таиланде как у себя дома и услуги Стива ей были просто не нужны.
Негативное отношение Стива к американцам и к ЦРУ, в частности, позволило нам активно использовать его по этой линии. От него поступала довольно-таки интересная как политическая, так и оперативная информация, включая сведения, характеризующие сотрудников посольства и резидентуры ЦРУ.
За работу, которую мы делали вместе со Стивом, меня неоднократно поощряли и повысили в должности. Командировка подходила к концу и пришло время передавать его другому нашему оперативному работнику. Было грустно расставаться с ним, поскольку я считал его не столько нашим агентом, сколько своим другом.
Видимо, ему тоже было грустно. На нашей последней встрече он подарил мне статуэтку и сказал:
— Пусть она всегда будет напоминать тебе о наших встречах и работе. Дай Бог, еще когда-нибудь встретимся.
Тогда я очень пожалел, что не захватил с собой сувенир для Стива…
В Центре я стал заниматься другим участком работы, к Таиланду отношения не имел. Слышал, что Стив продолжает хорошо работать с нами, у него все в порядке. И это меня всегда радовало.
В начале июня 1956 года на приеме, кажется, в агентстве Рейтер, я обратил внимание на пожилого низкорослого мужчину в очках с сильными диоптриями и одетым в изрядно поношенный популярный в жарких странах костюм сафари, рубашку навыпуск и брюки из легкой ткани.
Это заметил стоявший рядом со мной немецкий журналист и сразу же спросил меня:
— Знаешь, кто это такой?
Узрев в моих глазах, что я не имею никакого представления о данном субъекте, он сам же ответил на свой вопрос:
— Француз. Большой специалист по Камбодже. Прожил там более двадцати лет. Хорошо знал и Сианука и Лон Нола, и вообще вращался в правительственных кругах. А год назад еле унес из Пномпеня ноги. Теперь перебивается в Бангкоке.
Положение в захваченной полпотовцами Камбодже нас очень интересовало. Полпотовцы хозяйничали в стране больше года, но с нами они не спешили устанавливать дипотношения и резидентуры в Пномпене у нас не было. Поначалу, видимо, в Москве полагались на информацию из Ханоя. В конце семьдесят пятого я законтачил с одним американским корреспондентом, который постоянно посещал лагеря камбоджийских беженцев в Таиланде. Он сообщал мне полученную от них информацию. По его данным, «красные кхмеры» устроили страшную резню в стране. Он передал мне некоторые подробности этой трагедии, сославшись на конкретные беседы с беглецами.
В резидентуре —мы подготовили информацию по данному вопросу и направили в Центр. Через неделю пришел очень расстроивший нас ответ. Был сделан вывод о том, что американцы подбросили нам дезинформацию с целью дискредитации патриотических сил Камбоджи, свергнувших проамериканский режим в стране и стоящих на марксистских позициях. Эти сведения полностью опровергались данными вьетнамских коллег, которые утверждали, что в Камбодже торжествуют законность и революционный порядок, и Пол Пот и его единомышленники координируют свои действия с Ханоем. Мне было рекомендовано проявлять определенную осторожность в контактах с упомянутым американским журналистом, поскольку он может быть связан с ЦРУ.
Однако уже в начале следующего года нам стали приходить из Центра запросы о положении в Камбодже, из содержания которых можно было сделать вывод, что у вьетнамцев явно не ладились отношения с Пол Потом и на их информацию нельзя было ориентироваться.
С Сержем Жоелом, скажем, так звали француза, я познакомился на этом же приеме. Жоел дал мне визитную карточку, где было указано, что он свободный журналист. Он оказался общительным и очень разговорчивым человеком. Сразу же сказал, что любит играть в шахматы и ищет партнера.
Шахматист я очень и очень средний и уже забыл, когда последний раз двигал фигуры. Но, тем не менее, я согласился на приглашение Жоела придти к нему в гости для игры в шахматы.
Француз снимал маленькую квартиру в непрестижном районе Бангкока. Вся обстановка в ней была какой-то казенной и чем-то напоминала номер дешевой гостиницы. Играл он в шахматы здорово и где-то за час я успел проиграть ему две партии. От третьей я отказался и Жоел пошел на кухню варить кофе.
— К сожалению, могу угостить вас только этим, — сказал Жоел, ставя на стол початую бутылку весьма посредственного ликера.
— Всего лишь два года назад в моем доме в Пномпене не переводились лучшие французские коньяки, вина, шотландские виски самых престижных сортов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96