Далее. Обернувшись, Степан не нашел позади ничего, хоть отдаленно напоминающего родную дверь, только что вроде бы с привычным скрипом за ним захлопнувшуюся. Он даже пошарил руками в воздухе, с твердым намерением ее нащупать и немедленно выйти вон. Во-первых, потому, что как бы ни было все снаружи простенько и похоже на его обиталище, но внутренняя планировка однозначно свидетельствовала, что он не туда попал. И не имелось ни малейшего желания выяснять, куда именно его занесла нелегкая, поскольку, во-вторых, в этом зале располагалась компания, при виде которой желание моментально убраться возникало как-то само собой, спонтанно.
Но выходить, оказалось, некуда. А бояться чего бы то ни было Степану по всем статьям не пристало, хотя, может быть, и зря: страх, если верить докторам и любителям острых ощущений, придает существу, его испытывающему, хороший заряд бодрости и прыти. И Степан получил свою порцию бодрости, когда, развернувшись, более внимательно рассмотрел сидящее перед ним полукругом собрание: зрелище было увлекательнейшее, на зависть заокеанским производителям ужастиков.
С правого края находилось существо, покрытое густой синей шерстью, обладавшее слегка вытянутой мордой, маленькими черными глазками-буравчиками и круглыми, как локаторы, ушами. По мнению Степана, ему больше пристало бы лежать на полу, возможно на подстилке, причем в ошейнике и желательно с цепью. Вместо этого оно сидело вполне себе по-человечьи в кресле с высокой спинкой. Ну, это ладно, в конце концов, что такое синий медведь, сидящий на стуле, для русского человека, привыкшего видеть мишек и . на велосипедах (только что не разъезжающими взад-вперед, в чем свято уверен Запад, по улицам наших крупнейших городов). А вот на крайнем левом фланге в сооружении, похожем на гнездо, развалился, плотоядно суча мохнатыми лапами, огромный черно-красный паук, чья ядовитость не вызывала сомнений: о ней свидетельствовал в первую очередь его цвет, как сказал бы энтомолог – «предупредительная раскраска».
Для описания остального общества, за малым исключением, просто не имелось сколько-нибудь подходящих примеров из привычных нам флоры и фауны, поэтому о них скажем панорамно: количество глаз и конечностей (или, может быть, псевдоподий) изрядно превышало среднестатистическую норму для носителей разума, какими они рисуются в воображении земного обывателя. Были и такие, у которых, напротив, чего-то не хватало, а у отдельных индивидуумов отсутствовало все, зато имела место оригинальность форм. Цвета преобладали неброские, в основном в коричнево-серо-зеленой гамме, изредка встречались, радуя глаз, яркие пятна – тот же паук, весьма освежавший своим алым брюхом небогатую палитру.
«Не бойся, я с тобой!» – сказал как-то Степану инструктор по прыжкам с парашютом, перед тем как выкинуть его пинком в бездну. Примерно такое же «чувство локтя» он испытал и здесь, когда его глаза остановились на фигуре, разместившейся в центре – это, похоже, был человек! По всем приметам он не имел щупалец, а всего остального у него было по паре и расположено симметрично, в надлежащих, по стандарту HOMO SAPIENS, местах. Мужчина был немолод, имел продолговатый, абсолютно лысый череп и чрезвычайно острый взгляд, казавшийся магнетическим на бледном до синевы лице. Он походил на злого гения – короля уродов, им же самим и созданных на базе жареных сенсаций: например, ближайшими к нему справа соседями были два зеленых человечка с огромными глазами, лишенными белков – те самые, что беспрестанно нас, землян, донимают.
«Пожаловаться на них, что ли?» – подумал слегка уже оправившийся Степан, но пока решил с этим повременить, поскольку не знал еще толком, к кому обращаться с подобной жалобой, где он вообще оказался, что за сборная солянка тут собралась и зачем он им, собственно говоря, понадобился. Следовало для начала послушать, что они ему скажут. И первая реплика не заставила себя ждать: произнесенная очень низким голосом, она донеслась, как ни странно, со стороны паука:
– Вот, значит, он какой – этот ваш Степан Ладынин.
– Да, я такой! – не сдержавшись, выдал Степан в пику разочарованию, сквозившему в интонациях насекомого.
Тут заговорил человек – не только по расположению в центре общества, но и по властной манере его можно было, пожалуй, условно назвать здешним председателем:
– Прошу уважаемую представительницу сатаяле и остальных присутствующих не забывать, что для землянина задействована индивидуальная переводящая система, и он понимает каждое сказанное нами слово. Поэтому призываю вас воздержаться от эмоций.
«Представительницей сатаяле» он назвал, очевидно, паука – точнее, как ясно следовало из обращения, паучиху. Стало быть, первое замечание о госте было высказано в этой компании дамой, что могло бы ему польстить при других обстоятельствах, разумеется, и из уст нормальной человеческой дамы, будь она хоть маринованной кабинетной грымзой, хоть старушкой восьмидесяти лет. Кстати, что касается «переводящей системы», Степан и впрямь обратил внимание, что достигающая его ушей русская речь на самом деле перекрывает абракадабру, льющуюся изо рта говорящего, как бывает при синхронном переводе:
– Итак, Степан Ладынин, должен сообщить вам, что Галактический Совет рассмотрел ваше дело.
«Значит, эта пестрая камарилья – Галактический Совет, – отметил про себя Степан, не испытавший при этом известии внутреннего потрясения, без тени благоговения и даже, увы, без особого уважения: он начал привыкать к вкраплению в свою постную (в недавнем прошлом) жизнь довольно занимательных космических сюжетов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87