– Да не пустят они вас туда, – буркнул Степан.
– Разве им не дорога жизнь с-сотен тысяч с-со-племенников?
– Ну почему же, дорога. Но собственность дороже, – сказал Степан. И, уходя от безнадежной темы, задал мозжоргу один заинтересовавший его вопрос:
– А что, у вашего начальства иначе устроены голосовые связки? – «У насекомых ведь такое бывает, – думал он. – Главные особи имеют порой разительные отличия и даже выглядят по-другому».
– Для вас-с это уже не имеет значения, – ответил мозжорг, нажимая кнопку у большой, расположенной особняком двери, к которой они тем временем подошли.
– Здесь находитс-ся центр, – прошелестев это, он сложил на груди передние руки-ноги и отступил в сторону.
Степан только вздохнул и стал глядеть на то, как дверь начинает отъезжать и вдруг содрогается, проминаясь от могучего удара с той стороны. Уши заложило от грохота, а в просвет вырвался жаркий поток пламени, заставив невольно отшатнуться Степана, а кузнечика – отпрыгнуть, в полном смысле этого слова, хоть задние его конечности и не оправдывали сравнения с ногами маленького зеленого собрата. Когда пламя опало, оставив на полу шрокую проплавленную выемку, Степан сказал:
– Так. Надеюсь, что центр остался в целости.
Мозжорг безмолвствовал, и Степан проскользнул в дверную щель, стараясь не касаться еще горячих краев.
Нет, здесь, к счастью, был еще не сам центр, а только его «прихожая», довольно просторное помещение с почерневшими, оплавленными стенами и с разбросанными повсюду бесформенными черными кусками. Разглядывать, кому принадлежали раньше эти части, у Степана не возникло ни малейшего желания, да и освещение тут было довольно скудным: после взрыва сохранились лишь два хиленьких источника света, горевшие над следующей дверью – вот она уцелела полностью, что было очень жаль.
По полу растеклись липкие лужицы, Степан пару раз наступил в них, не думая о брезгливости, размышляя о другом: «Что у них тут рвануло-то?..» Не вызывало сомнений, что здесь была засада, сидевшая за дверью в ожидании его прибытия, значит, скорее всего у них взорвалось что-то из оружия – какая-нибудь там фузионная граната или, к примеру, плазмозган. Теперь это не имело значения.
За спиной послышался шорох – в щель заглядывал кузнечик. У Степана еще по дороге закралось подозрение, что тот может завести его в места, далекие от «центра» – в какую-нибудь ловушку. Насчет ловушки он действительно не ошибся, но все-таки был уверен, что перед ним именно «центр»: кто мог предвидеть, что после роботов и прочих убойных бригад его, к тому времени покойника, придется еще куда-то вести? Опытный диверсант и сам по идее должен был знать, где на объекте расположен «центр». А уж «центр» – он всегда под охраной: где ж им еще кучковаться, как не в его преддверии?
Выходит, вот он и дошел до заветной двери. А она, как водится у них, у заветных – заперта. Что дальше? «Используем-ка мы лазерник», – подумал Степан, проходя для удобства на середину помещения. Но не успел он поднять ствол, как его сжало со всех сторон, а оружие оказалось притиснутым к животу и оттого совершенно бесполезным.
Не вся, однако, аппаратурка-то прогорела при взрыве – ой, не вся!
Вот и случилось то, чего он больше всего опасался с тех пор, как удрал из-под их «колпака» – его схватили. А точнее – схватило. И держит. И может продержать так сколь угодно долго, потому что против насильственных действий такого плана – не калечащих, лишь обездвиживающих – его «зверь» ничего не имел.
Надо было срочно что-то предпринимать, пока его не вышвырнули со станции – кто знает, быть может, пронаблюдав за его «битвой» с роботами и кузнечиками, они уже о чем-то догадались. Но что можно сделать, когда все тело сковано? Правильно – в такой ситуации можно говорить, то есть воздействовать словом. К счастью, рот ему законопатить не позаботились. Правда, существовала вероятность, что никто его не услышит, кроме запертой двери и проводившего его сюда кузнеца, но тогда он все равно ничего не терял.
– Откройте дверь! – заорал Степан в слабой надежде на то, что звук проникнет в запертое помещение благодаря своей силе, безо всяких переговорных устройств. – Хватит прятаться, трусливые насекомые! Я довольно погонялся за вами, а теперь хочу посмотреть в ваши подлые рожи! – он намеренно сыпал оскорблениями в надежде, что если его слышат, то не удержатся от ответа. Его ожидания оказались оправданны: он был услышан, и ему ответили.
– Ты – бешеный гравк, – раздался над ним все тот же спокойный вибрирующий голос. – Мы поняли, в чем секрет твоего успеха.
Сердце у Степана упало. «Ну все, пропал! Догадались!..» – подумал он, но все же следующий его вопрос прозвучал с насмешливой издевкой:
– Да? И в чем же, интересно знать?
– Дело не только в приборе, которым ты воздействуешь на аппаратуру. Повторяю: ты – бешеный гравк. Таким, как правило, сопутствует удача. («Дуракам везет», – упростил для себя сию мудрую мысль Степан.) – Но берегись! Всякой удаче когда-нибудь наступает предел, если не суметь вовремя остановиться.
– Уж не вы ли, кроличьи хвосты, рассчитываете меня остановить? – вряд ли они были в курсе, что на Земле существует такой зверек, считающийся эталоном трусости, но уже сами по себе «хвосты», чьи бы они ни были, являлись порядочным оскорблением.
– Мы тебя уже остановили.
– Ха! Связать по рукам и ногам еще не значит остановить!
– Пока только в пространстве, – терпеливо пояснил голос. – А если ты не будешь послушным, то мы остановим тебя и во времени.
При этих словах над дверью отошли две квадратные пластины, из образовавшихся отверстий выдвинулись узкие дула и уставились на пленника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87