— Я ничего другого от вас и не ждал. И вот спрашиваю вас: а чего вы хотите? Какого решения нашей комиссии? Внесите предложение.
— Решение может быть только таким: комиссия считает сотрудничество Вегменского и Бондарина в Крайплане плодотворным и соответствующим постановлению ВЦИК о помиловании Богдарина, поскольку в этом решении сказано: «Амнистировать, учитывая стремление работать на пользу советского народа».
— Вы так считаете? — спросил Сеня Суриков.— А ведь в постановлении ВЦИК ничего не сказано о допустимости сотрудничества между Бондариным и Вегменским.
— Логика это утверждает. Логика постановления!
— Логика? Подумать только, логика? Надо же!
— Но вы же не приводите ни одного примера отрицательных результатов сотрудничества Бондарина с Вегменским. Может быть, кто-то их имеет? Такие примеры? Может быть, товарищ Прохин их имеет? Давайте зайдем все трое в кабинет к товарищу Прохину и спросим его мнение на этот счет.
Тут Суриков потерял уверенность.
— Это не годится,— сказал он.— Это запутывает ясный вопрос. И ясную постановку вопроса.
— Если мы узнаем мнение руководителя нашего учреждения, в чем тут путаница?
— А во всем! — подтвердил Сеня.— Как есть во всем! Мы, комиссия, должны представить свое мнение товарищу Прохину, а не наоборот. Наоборот — это уже черт знает какая путаница! Может быть, даже политическая!
— «Свое мнение» — это все-таки чье же?
— Это мнение коллектива Крайплана, товарищ Корнилов!
— А Прохин — это не коллектив? Не член коллектива?
— Ну что же, давайте голосовать. Нас трое, вот и голосуем: кто за то, чтобы нам идти к Прохину, а кто, чтобы не ходить? Давайте!
— Другой логики и доказательств у вас нет?
— Есть, товарищ Корнилов! — ответил Сеня, широко улыбаясь.— Сейчас вы увидите, услышите и убедитесь, товарищ Корнилов, что все это у нас есть! Читай, Кунафин! Читай главный документ, который ты мне вчера показывал. А вы, товарищ Корнилов, внимательно слушайте. Сосредоточьтесь и слушайте...
Кунафин встал, широким жестом развернул небольшой листок бумаги.
— «Характеристика,— прочел он,— на Бондарина Георгия Васильевича.
Бондарин Г. В., бывший генерал, 1875 года рождения, пролетарского происхождения (сын сельского кузнеца). Принимал активное участие в борьбе против Советской власти во время гражданской войны (1917—1922), затем добровольно предался военному трибуналу 5-й армии красных при вступлении ее во Владивосток и подвергся аресту и следствию.
22 июня 1923 года подал прошение о помиловании во ВЦИК.
ВЦИК в порядке амнистии прошение удовлетворил, дело было прекращено, и Бондарин, как специалист, был направлен в краевую Плановую комиссию, где он и работает по настоящее время в качестве старшего референта и члена Президиума с окладом 300 рублей.
Обладая обширными знаниями и высокой работоспособностью, Бондарин Г. В. консультирует секции торгово-промышленную и транспортную, а также является составителем ежемесячных конъюнктурных обзоров по рынкам Сибири и заграницы.
За последние годы им написан и опубликован целый ряд работ по вопросам развития тяжелой промышленности, железнодорожного, речного, морского и авиационного транспорта. Труды эти носят «объективный» характер, без анализа материалов с точки зрения марксистско-ленинской теории.
Владеет языками французским, немецким, английским.
Связей с заграницей не поддерживает (кроме служебных).
К Советской власти лоялен.
Общественная работа — член правления и лектор КИС. Исполнение общественной работы добросовестное.
Командировки — малочисленные. Последняя — по линии костеобрабатывающей промышленности. Сложное задание было выполнено.
Заключение: пригоден для дальнейшей работы в краевой Плановой комиссии в должности старшего референта и члена президиума, а также и в КИС, как член ее правления.
Подпись ответственного лица, выдавшего характеристику (с указанием должности):
Зам. председателя краевой Плановой комиссии и председатель КИС Ю. Г. Вегменский».
Кончив читать, Кунафин еще долго оставался в ораторской позе, чуть пониже опустив бумагу, он внимательно и торжествующе смотрел на Корнилова.
И Сеня Суриков смотрел на него, потом спросил:
— Ну?
— Что ну? — не понял Корнилов.
— Теперь-то наконец понимаете?
— Теперь ничего не понимаю.
— Ну, уж вы нас запутываете, так запутываете, товарищ Корнилов! Если уж вы и сейчас ничего не понимаете, тогда я даже не знаю, как вас понять. Не могу! Отказываюсь!
— И я не могу! — воскликнул Кунафин.— И я отказываюсь!
— Позвольте,— спросил и у того, и у другого Корнилов,— позвольте, что в этой характеристике сакраментального? Что особенного, я хочу спросить? Если уж нет ничего такого, что мешало бы совместной работе Вегменского и Бондарина в книге «Воспоминаний», тогда что же подобное можно обнаружить в этой характеристике?
— Ну, Петр Николаевич, Петр Николаевич, нельзя же так! Так запутывать дело! — развел руками и с укоризной произнес Сеня Суриков.— Да вы слушали характеристику-то нормально? То есть внимательно?
— И нормально, и внимательно.
— А вы слышали, кем она подписана, характеристика?
— Вегменским.
— Ну, а что это значит, если она им подписана?
— Значит то, что в ней написано!
— Кем написано?
— Вегменским!
— Ну, а это что, по-вашему, значит? Если Вегменским же и написано, и подписано? Что значит? Не догадываетесь?
— Да о чем же догадываться-то? Вы мне объясните, товарищ Кунафин. И вы, товарищ Суриков. О чем?
— Ах, не о чем! Вот какой вы, оказывается, недогадливый, товарищ Корнилов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128