ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Они же это не из корысти какой-то сделали, а от незнания. Они историю плохо знают и вот решили, что она, история, с них начинается. Заново как бы... Поэтому они и должны поступать так, как никто до сих пор не поступал. А корысти, повторяю, в них никакой. Вера, великая вера в человека, в новые идеи, вы знаете, как вам этого не знать, и раньше такое среди студенчества бывало, но то единицы. А тут всеобщее убеждение...
А когда они, студенты, тихо-мирно разобрались, подумали годок - другой, то прислали ко мне в Красносибирск делегацию, извинились и пригласили обратно в университет. Я, правда, не вернулся, но не потому вовсе, что обиделся, а потому, что меня товарищ Лазарев уж очень к плановой работе пристрастил, он это умел — людей вокруг удерживать надолго и прочно, вот я и не вернулся в университет. Но, представляете, какая чудная беседа, какая искренность между нами была, когда студенческая делегация ко мне приехала?! Просто чудо! Чай мы пили, беседовали, книги читали один день и две ночи — нисколько, поверьте, не преувеличиваю, один день и две ночи с небольшими перерывами на сон. И я тогда понял, какое это великое дело: рассеять недоразумение между людьми! Действительно великое!
Я тогда как раз и укрепился в своем мнении о современной нашей молодежи: прекрасные люди! Руководители из них выйдут вот такого масштаба и даже лазаревского типа. Беззаветность служения идее коммунизма необыкновенная. Жизнь отдать за свои идеалы — в этом для них вопроса нет. Вот до какого поколения дожила наконец-то Россия! Да и младшенькие, которые пионеры, я их вокруг себя ежедневно вижу в наших же, в край-плановских семьях, такими же растут... И только мой Витюля... Хуже любого беспризорника и хулигана, которые нам еще от времен гражданской войны остались. Урод уродом, вот он кто... Да... а я его люблю. Иной раз прямо ненавижу! А как начну о нем беспокоиться, исходить тревогой, мучиться, вокруг дома ночью бегать, ожидая, когда он откуда-то там вернется, нет, люблю, да и только! Распроклятой какой-то любовью. Вопреки своей собственной учености, вопреки здравому смыслу, вопреки всему на свете люблю, да и только... А что получилось? Опять я виноват, да? Или я действительно не интеллигент, опыта нет, не умел науку воспринять здраво, сочетать ее с обыкновенной, как у всех,
изнью, а? Как вы думаете, Петр Николаевич? — спросил Саожков, но ответа ждать не стал, а рассказал еще дальше о Витюле...
Он, Никанор Евдокимович, даже вот как подумал: Витюля жив, Витюля вылечится, Витюля станет умнее, он мудрым станет, и начнется у них новая жизнь, с полным, умным и нежным взаимопониманием. И с этой-то мыслью, с этой надеждой и просветлением Никанор Евдокимович снова навестил Витюлю.
Но Витюля, вытирая нос подолом грязного больничного халата, стал рассказывать Никанору Евдокимовичу такие глупые анекдоты, напевать такие блатные песни, просто ужас! «Гоп со смыком — это буду я!» — напевал Витюля и говорил: — Все, дед, пройдет, только и делов! Здесь ребята — мировая бражка, выпишемся и компанией поживем. Ты не грусти, старче, жизнь, она всякая, не думай, что она должна быть у всех одинаковая и на манер твоей собственной! Этого не может быть. Намотай себе на ус — не может быть! Намотал? А тогда тебе должно быть ясно-понятно: все в порядке! Вот и все!»
Корнилов ужасался: подумать только, что же творилось нынче в душе Никанора Евдокимовича!
— Вы бы что-нибудь о своих научных мечтах, Никанор Евдокимович, а?
— Как вам сказать-то... Было бы не худо, чтобы людей было поменьше. Дело не в распределении природных благ, а в том, что, когда людей меньше, они лучше, у них и природа другая. Меньше людей — значит, у них больше пространства и меньше событий.
— Это вы в каком все-таки смысле?
— Да в человеческом, в каком же еще? Для человека время — это что? Это события, вот что. Нет событий, ничего не происходит, и вроде бы нет и времени, а есть только пространство. Когда же какое-то огромное происходит событие, тогда и наступает апогей времени. Вот, скажем, когда у Земли еще не было своей орбиты и она металась туда-сюда в мировом пространстве, какой тут счет времени? Никакого счета! Зато уж как только она околосолнечную траекторию своего движения обрела, вот тут и началось время — дни и ночи, времена года. Только в событиях и проявляет себя время. Сразу во всем мире и в каждом из нас. В каждом живом существе. И еще в численности всего живого. Какая-то рыбка, пока она одна и на ее долю приходится много пространства, она ведет себя совершенно не так, как в стаде. Не говоря уже о пчелах и муравьях. Или слоны: ходят себе в джунглях, никого не задевают, а соберется их слишком много, они, бывает, хулиганят, зловредничают, крушат деревья, громят человеческие поселения. И киты также вдруг ни с того ни с сего начинают, я читал где-то, выбрасываться на берег и погибают. И когда же это с ними случается? Прежде всего, когда их соберется слишком много. Я даже думаю, имею такие соображения: каждое живое существо заключает в себе энергию, ну, положим, биоэнергию, часть ее расходует на себя, а часть излучает, любая энергия обладает ведь свойством рассеивания, любой двигатель, особенно тепловой, а живой организм — он ведь тепловой... И вот когда живых существ на ограниченном пространстве соберется слишком много, излучаемая друг на друга энергия и толкает их на движения и действия, совершенно им до этого несвойственные. В воде ломать и крушить нечего, куда деваться? И киты выбрасываются на берег, хотят заземлиться, слоны, те рушат деревья. Птицы, правда, больше к этой излишней энергии приспособлены, она им служит к дальним перелетам, у них кто слабее, кто сильнее, а сольются в стаю, создадут общую энергию и летят через моря-океаны, куда по одной им ни за что не долететь бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
А когда они, студенты, тихо-мирно разобрались, подумали годок - другой, то прислали ко мне в Красносибирск делегацию, извинились и пригласили обратно в университет. Я, правда, не вернулся, но не потому вовсе, что обиделся, а потому, что меня товарищ Лазарев уж очень к плановой работе пристрастил, он это умел — людей вокруг удерживать надолго и прочно, вот я и не вернулся в университет. Но, представляете, какая чудная беседа, какая искренность между нами была, когда студенческая делегация ко мне приехала?! Просто чудо! Чай мы пили, беседовали, книги читали один день и две ночи — нисколько, поверьте, не преувеличиваю, один день и две ночи с небольшими перерывами на сон. И я тогда понял, какое это великое дело: рассеять недоразумение между людьми! Действительно великое!
Я тогда как раз и укрепился в своем мнении о современной нашей молодежи: прекрасные люди! Руководители из них выйдут вот такого масштаба и даже лазаревского типа. Беззаветность служения идее коммунизма необыкновенная. Жизнь отдать за свои идеалы — в этом для них вопроса нет. Вот до какого поколения дожила наконец-то Россия! Да и младшенькие, которые пионеры, я их вокруг себя ежедневно вижу в наших же, в край-плановских семьях, такими же растут... И только мой Витюля... Хуже любого беспризорника и хулигана, которые нам еще от времен гражданской войны остались. Урод уродом, вот он кто... Да... а я его люблю. Иной раз прямо ненавижу! А как начну о нем беспокоиться, исходить тревогой, мучиться, вокруг дома ночью бегать, ожидая, когда он откуда-то там вернется, нет, люблю, да и только! Распроклятой какой-то любовью. Вопреки своей собственной учености, вопреки здравому смыслу, вопреки всему на свете люблю, да и только... А что получилось? Опять я виноват, да? Или я действительно не интеллигент, опыта нет, не умел науку воспринять здраво, сочетать ее с обыкновенной, как у всех,
изнью, а? Как вы думаете, Петр Николаевич? — спросил Саожков, но ответа ждать не стал, а рассказал еще дальше о Витюле...
Он, Никанор Евдокимович, даже вот как подумал: Витюля жив, Витюля вылечится, Витюля станет умнее, он мудрым станет, и начнется у них новая жизнь, с полным, умным и нежным взаимопониманием. И с этой-то мыслью, с этой надеждой и просветлением Никанор Евдокимович снова навестил Витюлю.
Но Витюля, вытирая нос подолом грязного больничного халата, стал рассказывать Никанору Евдокимовичу такие глупые анекдоты, напевать такие блатные песни, просто ужас! «Гоп со смыком — это буду я!» — напевал Витюля и говорил: — Все, дед, пройдет, только и делов! Здесь ребята — мировая бражка, выпишемся и компанией поживем. Ты не грусти, старче, жизнь, она всякая, не думай, что она должна быть у всех одинаковая и на манер твоей собственной! Этого не может быть. Намотай себе на ус — не может быть! Намотал? А тогда тебе должно быть ясно-понятно: все в порядке! Вот и все!»
Корнилов ужасался: подумать только, что же творилось нынче в душе Никанора Евдокимовича!
— Вы бы что-нибудь о своих научных мечтах, Никанор Евдокимович, а?
— Как вам сказать-то... Было бы не худо, чтобы людей было поменьше. Дело не в распределении природных благ, а в том, что, когда людей меньше, они лучше, у них и природа другая. Меньше людей — значит, у них больше пространства и меньше событий.
— Это вы в каком все-таки смысле?
— Да в человеческом, в каком же еще? Для человека время — это что? Это события, вот что. Нет событий, ничего не происходит, и вроде бы нет и времени, а есть только пространство. Когда же какое-то огромное происходит событие, тогда и наступает апогей времени. Вот, скажем, когда у Земли еще не было своей орбиты и она металась туда-сюда в мировом пространстве, какой тут счет времени? Никакого счета! Зато уж как только она околосолнечную траекторию своего движения обрела, вот тут и началось время — дни и ночи, времена года. Только в событиях и проявляет себя время. Сразу во всем мире и в каждом из нас. В каждом живом существе. И еще в численности всего живого. Какая-то рыбка, пока она одна и на ее долю приходится много пространства, она ведет себя совершенно не так, как в стаде. Не говоря уже о пчелах и муравьях. Или слоны: ходят себе в джунглях, никого не задевают, а соберется их слишком много, они, бывает, хулиганят, зловредничают, крушат деревья, громят человеческие поселения. И киты также вдруг ни с того ни с сего начинают, я читал где-то, выбрасываться на берег и погибают. И когда же это с ними случается? Прежде всего, когда их соберется слишком много. Я даже думаю, имею такие соображения: каждое живое существо заключает в себе энергию, ну, положим, биоэнергию, часть ее расходует на себя, а часть излучает, любая энергия обладает ведь свойством рассеивания, любой двигатель, особенно тепловой, а живой организм — он ведь тепловой... И вот когда живых существ на ограниченном пространстве соберется слишком много, излучаемая друг на друга энергия и толкает их на движения и действия, совершенно им до этого несвойственные. В воде ломать и крушить нечего, куда деваться? И киты выбрасываются на берег, хотят заземлиться, слоны, те рушат деревья. Птицы, правда, больше к этой излишней энергии приспособлены, она им служит к дальним перелетам, у них кто слабее, кто сильнее, а сольются в стаю, создадут общую энергию и летят через моря-океаны, куда по одной им ни за что не долететь бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128