Аплодисменты.
Представитель угольщиков говорил:
— Мы вкладываем в каменноугольную промышленность восемьдесят два миллиона рублей и повышаем добычу угля с трех до шести миллионов тонн в год, производство же кокса увеличиваем на пятьсот девяносто семь процентов.
Аплодисменты.
Представитель секции научных работников:
— Брошен лозунг культурной революции! Социальная революция невозможна без революции культурной, и нам нужна химизация и электрификация мозгов, нам нужно создать армию мыслителей!
Аплодисменты.
Представитель Аульского окрплана:
— Кулак проникает в коллективные хозяйства. Он даже создает «дикие», самостийные колхозы из зажиточных, в которые только для вида и отчета вовлекаются бедняки. От таких колхозов за версту разит кулацким духом, одни названия чего стоят: «Любовь и правда», «Всем надо», «Вспых вулкана»! Товарищи! О чем это говорит? О том, что нам нужна бдительность, бдительность и еще раз бдительность.
Смех, аплодисменты.
Представитель еще одного округа, Корнилов не расслышал, какого:
— По кормовому балансу наш пятилетний план является философией нищеты! Надо исправлять положение!
Аплодисменты.
— Благодаря Крайплану мы стали работать беспланово! Это вас в первую очередь касается, товарищ Прохин!
Аплодисменты.
— Здравоохранение идет не вверх, а вниз. Мы не знаем структуры населения, а планируем здравоохранение! В Красносибирске двести пятьдесят три человека на одну больничную койку, а к концу пятилетки будем иметь двести девяносто!
Аплодисменты.
— Закрепляется такое баловство словами, как «развертывание животноводства», а чтобы мы выполнили план, нужно чтобы все до единой коровы при каждом отеле приносили по два теленка! Перевоспитаем коров!
Аплодисменты.
— Многие цифры созданы одним волевым напряжением, а больше ничем!
Аплодисменты.
— Зарплата учителя — это проблема, возникшая вместе с первым учителем на земле!
Апло...
«И что это такое? — спрашивал себя Корнилов.— Почему всем без исключения аплодисменты?»
«А потому,— отвечал он сам себе,— потому что здесь все единомышленники и самые разные слова — серьезные, тревожные, шутливые—ничуть этому единомыслию не мешали! Ничуть! Наоборот— не одинаковые, а разные слова людей сближают!»
Работая в Крайплане, он, конечно, успел побывать на разных собраниях-заседаниях, даже на трибуну не раз успел взобраться, но нынешнее краевое совещание плановиков недаром было названо съездом, оно было многочисленным, а многочисленность — это не только количество, это качество и стремление, которое призвано определить будущее. Хотело его определить... Оно хотело своротить горы, рвалось к этому, жаждало этого и было бы оскорблено и унижено, если бы кто-то один отверг это желание. Тут одно из другого следовало неукоснительно: чтобы своротить горы, нужно было единодушие, а чтобы было единодушие, нужны были горы... Люди здесь, хотя среди них были и совсем еще молодые, все равно уже многое-многое успели совершить, обладая силой единодушия, без него они и себя-то не представляли, без него они никого не представляли — ни Вегменского, ни Бондарина, ни Корнилова, ни Сеню Сурикова, без него здесь и человек-то переставал быть человеком...
«Еще бы,— подумал Корнилов,— единодушием эти люди утвердились как люди — выиграли войну! Гражданскую!»
Тут же кто-то из выступающих это подтвердил:
— Товарищи! Мы для чего гражданскую войну воевали? Может, для того, чтобы сегодня сдать буржуазии наши завоевания?!
«Заговор в Донбассе? — подумал Корнилов.— Что ему можно противопоставить, если не единодушие?» И опять подтверждение:
— Ответим контрреволюционерам-заговорщикам удвоенными, утроенными темпами! И сплочением своих рядов!
И дальше, и дальше, и все под аплодисменты продолжалось совещание.
Коммунальное хозяйство неизменно рассматривается нами с точки зрения «пропадай моя телега, все четыре колеса!»
— Темпы стремительные: нынче в крае восемьсот четырнадцать колхозов, а в конце пятилетки их должно быть четыре тысячи семьсот тридцать девять! Но крестьянское хозяйство в коллективное по разверстке перевести нельзя. При военном коммунизме уже была «коммуния» и мы Советскую власть чуть не потеряли! А нынешняя обстановка? Это же пища для кулака. Куда мы его денем, кулака-то? Ему на роток не набросишь платок!
— В нашем пятилетнем плане нет качества!
— Когда я в перерыве пил чай...
— А чай при чем?
— Чай успокаивает!
— Чай возбуждает!
— Одним словом, я не против развития социалистического сектора, раз Россия — Советская Социалистическая Республика. Но вот вопрос: как?
— А нас трясет как в лихорадке, то уголь, то кокс!
— Вопросы пущены по воле волн.
— В крае есть Сахара и есть Норвегия, а мы всех причесываем под одну гребенку!
— Товарищи! Мы что строим, социализм или бодягу какую-нибудь? Если социализм, тогда вперед и вперед! Со светлым умом, с чистой совестью!
С громом-звоном на сцену выкатился на своей тележке секретарь Ременных и громким голосом объявил:
— Товарищи! Я позволю себе прервать на минуту прения важным сообщением: в Красносибирск приехал московский театр «Пролеткульт», сегодня он ставит интересную постановку «Власть». Есть мнение: постановку посмотреть. Если сегодня смотрим «Власть», тогда завтра нам придется работать без обеденного перерыва. Кто «за»? Подавляющее большинство! Начало «Власти» в семь часов вечера!
Ременных тоже поаплодировали, и он укатился за сцену, а прения продолжались:
— Какой там знак в конце нашей контрольной цифры — восклицательный или вопросительный?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128