На стыке 11-й и 12-й бригад итальянские подразделения с танками вклинились в нашу оборону. Обстановка создалась крайне тяжелая. Образовался километровый прорыв. Противник мог выйти на фланги 11-й и 12-й бригад, перехватить единственную асфальтированную дорогу, соединяющую Бриуэгу и Ториху, выйти в наши тылы, окружить и по частям уничтожить.
Помню, как на мотоцикле, весь в грязи, прибыл с донесением на наш наблюдательный пункт связной от командира 12-й интернациональной бригады генерала Лукача. Он вручил мне конверт, в нем была небольшая записочка, писанная, видимо, наспех. Вот ее примерное содержание: «Уважаемый капитан Павлито! Части 12-й интернациональной бригады, несмотря на превосходство противника в технике и живой силе, мужественно отбивают все атаки. Однако я опасаюсь за свой левый фланг, так как противник находится не далее 1 км от шоссе Тори-ха – Бриуэга. Сообщаю тебе об этом, надеюсь, примешь посильные меры. Вечером, если будет тихо, приезжай ужинать. Генерал Лукач».
Прочитав записку, я призадумался. Что можно сделать, чтобы закрыть разрыв между бригадами? Мы посоветовались с Пандо и решили выдвинуть на шоссе Тори-ха – Бриуэга одну стрелковую и одну пулеметную роты, а также взвод танков из резервного батальона и закрыть таким образом образовавшуюся брешь.
Решено было также немедленно ввести в действие сводный батальон 50-й бригады, который оперативно подчинялся Пандо, усилить его ротой танков и, согласовав его действия со вторым эшелоном бригады, нанести контрудар во фланг наступающих на юг частей итальянской дивизии «Литторио». Это решение было одобрено Листером.
Тут же, присев на камень и вынув блокнот, я написал ответ: «Уважаемый товарищ генерал Лукач! Просьба будет выполнена. Листер в образовавшуюся брешь выдвигает одну стрелковую и одну пулеметную роты со взводом танков. Надеюсь, распространение противника на наши тылы будет приостановлено… Будет тихо, обязательно приеду. Искренне ваш Павлито».
Но ночью мятежники опередили нас. Они первыми подали сигнал к бою. Это произошло настолько неожиданно, что в некоторых ротах республиканцев началась паника. Фалангисты бросили в прорыв превосходящие силы, стремясь занять господствующую высоту, удерживаемую нашей бригадой. Пулемет, установленный здесь, внезапно замолчал. Враг стал обходить с флангов. Казалось, вот-вот высота падет.
Республиканцы ответили еще несколькими ружейными выстрелами, но после точной стрельбы франкистских артиллеристов все смолкло. Мы видели, как мятежники вначале робко, а потом все смелее стали карабкаться па высотку. Они, словно муравьи, лезли наверх. Через кладбище мятежники бежали. Лавируя между древними надгробными плитами, они пробирались к позициям республиканцев. Мы находились в двухстах метрах от высоты и видели, как франкисты шли в атаку. Но помочь своим мы не могли. Что же будет? Неужели высота падет? Когда первые солдаты противника поднялись на гребень, неожиданно снова заговорил пулемет. Короткие очереди заставили уткнуться в землю наступающих. Теперь итальянцы могли рассчитывать только на своих солдат, штурмовавших высоту со стороны кладбища. Пулеметчик их не видел, и мятежники могли подкрасться к нему незамеченными.
– Ну, камарада, – шептал стоявший со мной офицер. – Оглянись, посмотри, посмотри в сторону. – Пулемет молчал. Но пулеметный расчет словно услышал совет офицера, передвинулся к другому скату и стал поливать огнем итальянцев, прятавшихся за могильными холмами. Несколько часов продолжался поединок одного пулемета с численно превосходившим противником.
Когда на высоту подтянулись наши войска, мы вместо с Пандо побежали туда. Хотелось обнять и расцеловать храбрецов.
За щитом пулемета сидела девушка и, глядя в осколок зеркальца, гребенкой причесывала густые кудри, Потом достала из кармана пудреницу и принялась припудривать ссадину на переносице.
– Ой, – смутилась она, увидев нас.
– Косметикой занимаетесь? – улыбнулся Пандо.
– Да вот синяк. Неудобно в таком виде показываться. – О, Павлито, – увидев меня, вскрикнула девушка.
Ну, конечно же, это была Энкарнасион Фернандес Луна, командир пулеметной роты.
– Ну как, не подводят «максимы»«? – спросил я.
– Работают безотказно, – улыбнулась Луна. – Может быть, итальянцам они не по душе. Спросите у них.
В эти критические минуты республиканская авиация оказала нам большую помощь. Она наносила бомбовые удары и расстреливала врага пулеметным огнем. Пехота противника еле-еле продвигалась вперед, что касается вражеских танков, то они либо были расстреляны пушками республиканских танков, либо безнадежно застряли, провалившись в жидкое месиво из глины, воды и нерастаявшего снега. Удачные бомбовые удары нашей авиации поддерживали наступательный дух республиканских войск.
В итоге дня все атаки были отбиты, при этом итальянцы понесли большие потери как в живой силе, так и в технике. Республиканцы за этот день не потеряли ни одного танка и ни одного самолета. У итальянцев впервые были взяты большие трофеи: несколько грузовиков с боеприпасами и вполне исправные орудия и пулеметы.
К вечеру противник вынужден был отходить на линию Трихуэке и Каса-дель-Кобо. Пандо решил в оставшееся до темноты время воспользоваться замешательством итальянцев и при поддержке артиллерии и танков захватить Трихуэке. Батальоны с танками подошли вплотную к домам деревни, но взять не смогли: противник оказал бешеное сопротивление. И все-таки это был успех. Закрепить его пришли еще два батальона 1-й ударной бригады.
Поздно вечером вернулся Марио:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107