Пронесет метра три одного и возвращается за вторым. Подтащит другого, уложит его и снова ползет за первым. Видно, одному из раненых мучительная транспортировка вытрясла всю душу и, судя по его слабым движениям, по протянутой руке с пистолетом, он просил застрелить его. Санитар отказался выполнить просьбу раненого. Закинул винтовку на спину, поднял его и понес дальше. Но не успел санитар сделать и двух шагов, как недалеко разорвался артиллерийский снаряд. Он пошатнулся, закачался и, едва опустив раненого на землю, сам рухнул подле него. Оба потеряли сознание. Прошло минут пять. Первым пришел в себя санитар. В бинокль мы видели, как он достал из сумки бинт и стал перевязывать йогу. Закончив перевязку, подхватил раненого и медленно пополз вперед. Трудно сказать, хватило ли у него сил доползти до медсанбата, если бы на выручку не пришел другой санитар.
Бой только начинался, а у нас уже было много раненых и убитых. Пандо созвонился с Энрике Листером и доложил об обстановке.
– Подбросьте людей немного, – просил Пандо.
– Где я тебе возьму, голубчик, – объяснял Листер. – Ты же отлично знаешь, что нет резервов. Звоню все время в штаб фронта, как только придет подкрепление, обязательно направлю в бригаду. А пока стоять насмерть, высоту не сдавать, драться до последнего человека.
Пока Пандо разговаривал по телефону, первые цепи марокканской пехоты пошли в атаку. Прикрываясь броней танков, мятежники двигались широким фронтом метрах в четырехстах сзади них.
Пандо вызвал по телефону командиров батальонов и отдал приказ приготовиться к отражению атаки. И вдруг на левом фланге второго батальона один за другим стали выскакивать из траншей солдаты. Они бросали ружья и в панике бежали в тыл. Молодой офицер поднялся навстречу, пытался удержать их. Но его не слушали.
– Трусы, – процедил сквозь зубы комиссар Сантьяго. Он выскочил из траншеи и кинулся в сторону окопов второго батальона. Пандо нагнулся ко мне:
– Теперь никто не побежит назад. Как только увидят Сантьяго, все поверят в успех.
И, словно оправдываясь, Пандо стал объяснять: «Молодежь зеленая, ни разу не участвовала в боях, вот и струсили».
Налеты авиации и обстрел вражеской артиллерии нарастали с каждой минутой. Но теперь, чтобы не попасть по своим, франкисты перенесли этот огневой вал в глубь нашей обороны. От разрывов бомб и снарядов кругом стояла кромешная тьма, казалось, что где-то рядом началось землетрясение.
Крупный снаряд попал в узел связи. Солдаты, обслуживавшие его, погибли. В самый критический момент боя связь прервалась. Что-то сейчас будет? Нервы у всех напряжены до предела. Мятежники по липкой грязи медленно приближались к высоте. Со стороны, где оборону держит первый батальон, не слышалось ни одного выстрела. Такое ощущение, что там все вымерли. Танки противника, не встречая сопротивления, стали наращивать скорость и постепенно оторвались от своей пехоты. Нарастающим громом докатывается до нас новый залп артиллерийской батареи. Противник явно не жалел металла. Снаряды рвутся вблизи наших окопов. Гудит, вздрагивая, земля. А из ближайшего перелеска, давя еще не окрепшие деревца, выползают все новые и новые танки. Начал их считать, но бросил: не перечесть. За машинами сомкнутыми рядами бежит пехота. Кажется, еще пять минут, и эта лавина захлестнет наши позиции. До первых окопов остается не более шестисот метров. По лицу Пандо видно, что он сильно взволнован и крайне озабочен: «Почему молчит батальон». Он понимает, что врага надо подпустить поближе и не тратить снаряды и патроны впустую, но уже пора начинать. Еще сто, двести метров, и потом будет поздно. И батальон будто понял своего командира. Сквозь грохот бомб и артиллерийских снарядов мы услышали голос наших станковых и ручных пулеметов. Вступила в бой стоявшая на прямой наводке немногочисленная артиллерия. Начисто скошена первая грязно-серая цепь марокканской пехоты. Дымится и вертится на месте подбитый танк. Солдаты соскакивают с его брони и бегут назад к спасительному перелеску. Потом снова возвращаются и, пытаясь укрыться за наступающими танками, приближаются к нам. А пулеметы работают без устали, рокочут на разные голоса. Они бьют почти без промаха. Марокканцев становится все меньше и меньше. Взрыв, огонь, клубы дыма – горит еще один танк. Второй нырнул в канаву, да там и застрял. Высокий офицер в желтой феске укрылся за броней машины и, достав из кобуры пистолет, расстреливает в упор отступающих солдат. Бьет не спеша, словно в тире. Солдаты, обезумевшие от страха, бегут, падают и не понимают, откуда стреляют. А офицер все выцеливает и выцеливает, надеясь хоть таким способом задержать подчиненных. Наконец водитель танка не выдержал. Он вылез из люка и, незаметно подойдя сзади к офицеру, со всей силой ударил пистолетом по желтой феске. Офицер удивленно обернулся назад и опустился на землю. Водитель выхватил у него пистолет, побежал к перелеску.
Мятежники под пулеметным огнем отступили, а затем снова начали приближаться к высоте. Неожиданно из расположения второй пехотной роты прямой наводкой начало вести огонь по танкам противника неизвестное орудие. Мы с Пандо удивились: роте артиллерия не придавалась. Но вскоре все выяснилось. Запасливый командир ночью захватил у противника орудие и установил его на переднем крае. И вот теперь оно пригодилось. Артиллеристы из трофейного орудия подбили танк. Через несколько минут остановилась вторая бронированная машина. Экипаж успел выпрыгнуть из горящего танка и, отбежав метров сто в сторону, залег в воронке.
Машины замедлили ход, поджидая отставшую пехоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107