– Моя любимая леди! – нежно сказал он. – Любимая леди пирата!
– Я думала, ты умер! Я думала…
– Знаю, Джасинда, но теперь я с тобой. – Он опустил голову и прильнул к ее губам так нежно. Ее губы разомкнулись, и она утонула в его поцелуях, восторженно наслаждаясь ими.
Наконец, он отнял свои губы от нее.
– Где Блекстоук?
Она повернулась и указала на дверь в спальню.
– Там. – Рука Джасинды ухватилась за него. – Трис, он – тот самый англичанин.
– Я знаю. – Тристан прошел мимо нее. Комната была пуста. Пока они обнимались на лестнице, Блекстоук ускользнул от них.
– Мы найдем его, – угрюмо пообещал Тристан. Но теперь Джасинде хотелось все забыть.
– Забери меня отсюда, Тристан, пожалуйста.
Его ярость поутихла, уступая место нежности, которая была во взгляде, заставлявшем трепетать сердце Джасинды. Он схватил ее на руки, вынес из дома и усадил в седло. Потом и сам вскочил на коня, устраиваясь позади нее.
– Мы скоро приедем домой, – шептал он ей на ухо, а его руки обхватили ее.
Джасинда сидела напротив Тристана, когда он рассказывал своему деду, что произошло с ним со времени гибели «Габриэллы». Она все еще не могла поверить, что это не прекрасный сон, когда не хочется просыпаться, а происходит на самом деле.
– Нам повезло, нас подобрал дружественный корабль. Иначе не было никаких шансов выдержать еще одно нападение пиратов, – закончил он и машинально потрогал свою раненную руку.
Когда Джасинда увидела, как он растирает больное место, ей сразу вспомнилось, как выглядел Тристан, когда ее тащили с «Габриэллы». И то, что сейчас он живой, ей казалось чудом. Особенно потому, что погибло так много людей. Если бы не Вип… Она закрыла глаза и проглотила комок, стоявший в горле.
– Джасинда?
Джасинда взглянула на Тристана.
– Мне кажется, герцог устал. Пусть он отдохнет.
После того, как они покинули Лондон, Тристан и Джасинда решили ехать сразу в Локсвоз Хауз. А теперь было уже далеко за полночь.
Джасинда поднялась из кресла и нежно поцеловала старика в щеку.
– Добрых снов, дедушка, – прошептала она, чувствуя какую-то особенную радость от того, что теперь у нее есть право так называть его.
Тристан обнял Джасинду за талию и вывел из спальни герцога. Она прижалась к нему, положив на плечо голову. Они тихо прошли по длинному коридору и, наконец, остановились у другой двери. Тристан свободной рукой открыл ее и, обняв Джасинду, провел в комнату. Он смотрел ей в лицо, упиваясь обожанием и любовью, горевшими в ее золотистых глазах.
– И все же мне так много хочется узнать, – взволнованно, прошептала Джасинда. – А еще больше мне нужно рассказать тебе.
Его губы заставили ее замолчать, осыпая поцелуями. Нежность Тристана была гораздо могущественнее его силы. Когда он опять поднял голову, в его черных глазах теплился огонь любви и желания.
– Будет очень просто расторгнуть твой брак с Блекстоуком. И тогда у нас впереди будет много времени для разговоров, любовь моя. Целая жизнь. – И пока губы Тристана нежно целовали Джасинду, его руки подняли ее и понесли в спальню.
В камине, согревая комнату, жарко горел огонь. Покрывала, словно приглашая к отдыху, были аккуратно отвернуты. Тристан положил Джасинду на кровать, но когда захотел отойти, ее руки, так крепко обвитые вокруг его шеи, не дали ему шелохнуться.
– Не оставляй меня, Трис! – тихо прошептала она.
– Никогда, Синда! Больше никогда!
Он встал на колени рядом с кроватью, сгорая пламенем страсти. Он снова и снова целовал ее, лаская языком ее язык и губы. Джасинда пальцами гладила его спину, не торопясь, пробиралась вверх к шее, к затылку. Она слышала, как учащенно бьется его сердце, и ее возбуждение тоже росло.
Тристан откинулся назад, рассматривая ее лицо, освещенное трепещущими языками пламени, смотрел, как ее волосы, словно огонь, горят ярким светом, читал желание в ее золотистых глазах. Его пальцы скользнули к пуговицам ее платья и начали свой медленный спуск, пуговица за пуговицей, пока не спали одежды, стесняющие белоснежную грудь.
– Какая ты красивая, – прошептал Тристан.
– И ты, любовь моя, – в ответ произнесла Джасинда. – Ты такой красивый, что нельзя оторвать глаз от тебя.
Он поднял ее, сбрасывая оставшуюся одежду, зачарованно любуясь ее грудью, залитой лунным светом. С губ Тристана сорвался стон, он уронил Джасинду на кровать и впился в ее нежно-розовые соски, лаская их языком.
И пока Тристан прикасался губами к ее телу, Джасинда закрыла глаза и упивалась каждой секундой этого удивительного и мучительного момента. И чего бы ни касались его пальцы, что бы ни целовали его губы, в ее душе росло теплое, волнующее чувство.
– Тристан, я так люблю тебя! И ты люби меня!
Тристан отпустил Джасинду, встал рядом с кроватью и в мерцающем свете огня разделся. Он опять подошел к ней, но Джасинда остановила его.
– Нет, – прошептала она, – не двигайся.
Она соскользнула с кровати и встала рядом с ним. Шелковая сорочка воздушными волнами легла вокруг нее, а она протянула руки и дотронулась до его недавних ран на плече. Когда она подняла голову, в ее глазах блестели слезы.
– Я думала, ты умер.
Он нежно улыбнулся.
– Но я не умер, Джасинда.
Она целовала его в плечо и осыпала поцелуями грудь, спускаясь все ниже к его давним шрамам на боку. Каждое прикосновение приводило Тристана в дрожь, разжигая в нем неудержимое желание. Вдруг Джасинда обвила руками его шею и, встав на цыпочки, прижалась к его губам, так близко стоя от него, что он не мог больше сдерживать свои чувства.
Они упали на кровать, их губы жадно смаковали сладкие поцелуи друг друга. Они так истосковались в разлуке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110