Взяв ее за подбородок и сжимая его пальцами, Блекстоук поднял голову Джасинды, вынуждая встретиться с ним глазами.
– Я знавал множество красивых женщин, моя дорогая невеста. Мог жениться уже много раз, но я ждал женщину, достойную меня и достойную разделить со мной мой титул и мое богатство. Я нашел такую женщину в тебе. Мужчины завидуют мне, потому что ты моя и моя полностью, так же, как и многие женщины завидуют, что у тебя такой жених. У меня будет то, чего не знал еще ни один мужчина и не будет никогда знать. – Он еще сильнее сжал свои пальцы, и его взгляд сделался тверже. – Отныне ты будешь всегда рядом со мной и постараешься показывать мне свою привязанность, как этого все ожидают от тебя. Ты поняла?
– Пожалуйста… Ты делаешь мне больно…
Блекстоук отпустил ее, но не отошел. Вместо этого он прижал еще ближе к себе. Его лицо было в нескольких дюймах. Джасинда подумала, что он собирается ее поцеловать. Блекстоук еще никогда не делал этого, даже не пытался. Она закрыла глаза, надеясь, что вопреки ее опасениям, этот поцелуй изменит ее чувство к нему. Неожиданно он рассмеялся, горячо дыша ей в лицо.
– Нет, моя милая невеста. Я не подам тебе примера из тех, что ты видишь вокруг. Будь терпелива. Это стоит того, чтобы ждать.
Она отпрянула от него и бросилась в дом, ища спасения в своей комнате.
Образы прошедшей ночи растаяли.
– Я ненавижу его, – вслух прошептала Джасинда, все еще вглядываясь в темную поверхность воды. – Я выходу замуж за человека, которого ненавижу, и ничего не могу поделать.
Девушка упала на землю на краю озера. Ей хотелось плакать, но глаза были сухими. Наверное, она слишком много плакала раньше, и теперь у нее не осталось слез. Может быть, она станет такой же, как ее родители, и сердце перестанет жаждать любви, которой она никогда не знала. Возможно, это уже происходит с ней. Джасинда схватила лежавший рядом камень и бросила его в озеро, разбивая гладкую поверхность воды. Она не хочет стать равнодушной и холодной. Она не такая. Не такая!
Но мгновенная рябь на воде не могла надолго восторжествовать над спокойствием и безмолвием, которые царили в лесу. Понемногу зыбь разошлась, возвращая зеркальную неподвижность озеру, отражающему в своей глади не только Джасинду, но и высокого мужчину верхом на гнедом коне.
Лицо Тристана, когда он глядел на девушку, было серьезным.
– Что вы делаете здесь? – требовательно спросила она, поднявшись с земли.
– Я не хотел мешать вам, – ответил он, но не сделал ни одного движения, чтобы удалиться.
Она опустила глаза, глядя на свой костюм для верховой езды, покрытый листьями и испачканный грязью. Дрожащей рукой Джасинда смахнула с юбки землю.
– Вы не мешаете, я как раз собиралась уходить. А то дома забеспокоятся, куда я подевалась.
– Мне очень жаль, что мы пропустили вчерашнюю охоту. Локсвоз был не в состоянии.
– Он не заболел? – спросила Джасинда с искренним беспокойством в голосе.
Тристан слез с коня и подошел ближе.
– Нет, просто устал. – Он улыбнулся. Это была та самая теплая дружелюбная улыбка, которую она увидела на его лице в день их первой встречи, та самая улыбка, от которой сердце ее остановилось в груди. – Ему хотелось отдохнуть до сегодняшнего бала.
– Вы тоже придете?
– Мне бы не хотелось пропустить его, – ответил он.
Джасинда не могла думать о том, что бы сказать в ответ, она неподвижным, немым взглядом смотрела в его черные глаза. Ей нравилось, когда они так смотрят на нее. От этого взгляда у девушки кружилась голова. Она желала чувствовать то же самое, когда Блекстоук рядом…
– Я должна идти, – неожиданно произнесла она, в ее голосе сквозил легкий оттенок страха. Что, если бы жених обнаружил ее здесь с Тристаном? Он был бы в ярости. Картина представилась ей отвратительная. Она подошла к Пегасу.
Тристан тронул ее руку.
– Позвольте мне, – он взял под уздцы белого арабского скакуна и подвел к хозяйке. – Разрешите? – спросил он, потом с легкостью поднял Джасинду в седло, его руки на какое-то мгновение дольше, чем было надо, задержались на ее талии.
– Всего доброго, капитан, – сказала она тихо, но решительно.
Он отнял руку и сделал шаг назад, уступая ей дорогу.
– Встретимся вечером, леди Джасинда! – крикнул он вдогонку девушке, уносившейся на Пегасе к дому.
Джасинда сидела необыкновенно спокойно, пока Мэри наносила ей на глаза черную линию.
– Вот, – сказала с удовлетворением служанка. – Вы готовы, мисс, и я не думаю, что кто-нибудь узнает вас на маскараде.
Джасинда повернулась, чтобы посмотреть в зеркало. Мэри была права. Она себя не узнавала.
Поверх ее рыжих волос был надет черный парик, остриженный по плечи. Весь костюм составляла простенькая белая туника, тяжелое золотое ожерелье вокруг шеи и золотой пояс на талии. И хотя туника почти полностью прикрывала грудь, казалось, что она обнажает гораздо больше ее красивую фигуру, чем любое из действительно дорогих нарядов с их глубокими вырезами. Стоя перед зеркалом, Джасинда вдруг почувствовала себя свободной и легкомысленной, чего она не испытывала уже много недель, а, возможно, и месяцев.
– Ваша маска, миледи, – из-за спины сказала Мэри.
Золотая маска закрывала нос и глаза, оставляя лишь узкие щелочки для того, чтобы смотреть. К краю маски была приделана густая белая вуаль, скрывающая от глаз остальную часть лица.
– Много уже гостей внизу, Мэри? – спросила Джасинда.
– Да, мисс. По-моему, дом уже почти разошелся по швам.
– Тогда я пройду вниз через черный ход. Я проскользну вокруг и подойду к парадной двери, как будто одна из приглашенных. Посмотрим, сможет ли хоть кто-нибудь догадаться, кто же такая царица Египта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110