– С тобой легко быть великодушным, – усмехнулся Эдвард.
Флоренс взглянула на него, чуть прищурив глаза. Он пытается напомнить ей ее собственную фразу, произнесенную на скамье под дубом? До этого момента он вел себя так, словно пытался как можно быстрее забыть о признании, которое слетело с его губ накануне. Он замкнулся и был мрачен, как всегда. Тогда зачем он повторил ее фразу?
Нет, ей никогда не понять этого человека!
В саду было так много роз, что разогретый воздух казался густым от сладкого аромата. Пчелы и шмели жужжали над крупными цветками, неторопливо кружа и унося на мохнатых лапках желтую пыльцу.
Фред второй день проводил в своей комнате, и Флоренс пила в беседке чай в компании тети Ипатии. Герцогиня назидательно ткнула длинным пальцем в направлении платья Флоренс и недовольно хмыкнула:
– Это никуда не годится, дорогуша. – Платье было одним из старых, в мелкий цветочек. – В подобном наряде ты превращаешься в простушку с фермы!
Флоренс сдержала улыбку. Она уже успела изучить пожилую женщину и знала, что поучать молодых для нее слаще, чем ложка липового меда.
– Я полагала, что платье для чая должно быть удобным и простым.
– Разумеется, девочка моя. Простым, но все же не настолько. В нем должна быть изюминка. Вот погляди. – Ипатия протянула руку к ближайшему кусту и сорвала две крупные розы с нежно-желтыми лепестками. Затем она подошла к Флоренс и прикрепила веточку ей на плечо. – Этакий романтичный штрих. – Придирчиво осмотрев девушку, она добавила: – Хотя подобную серость не скрасить даже цветами. Ты не должна одеваться так скучно. К нам могут прибыть гости, и тебе нужно быть на высоте, понимаешь?
– О, прошу прощения, я не подумала об этом, – виновато произнесла Флоренс. – У вас наверняка много друзей поблизости. Вы ведь выросли в этом доме?
– Выросла? Ты лучше спроси, как я выжила в этом доме! – фыркнула герцогиня, и в глазах ее что-то блеснуло. – Мой драгоценный братец, – тринадцатый граф, был в детстве невероятным оболтусом. В какие только истории я с ним не попадала!
– Но я слышала, что он был крайне сдержан и суров...
– Да-да, все верно, но только с тех пор, как получил титул: с этого момента он сразу стал учиться тому, как быть «лицом Грейстоу», – с досадой произнесла Ипатия. – Его словно подменили. Титул отнял у него чувство юмора и добродушие, превратив в жестокого человека. Ничто не имеет значения, кроме фамильной чести, говаривал он. Мой брат даже бросил юную невесту, с которой был неразлучен семь лет. А ведь все жили ожиданием их свадьбы. – Герцогиня поджала губы. – Но дочь барона показалась ему не слишком выгодной партией, и он без сожалений вышвырнул девушку из своей жизни! Так он женился на Сьюзен, которая подходила ему по положению и родила двух чудесных мальчишек. Бедняжка! Полагаю, что до брака с моим братом никто ни разу не повышал на нее голоса. Граф сделал ее жалким и забитым созданием. Даже меня он не замечал в упор (а ведь брат был моим лучшим другом!) – но только до тех пор, пока я не вышла замуж за своего герцога. Только это заставило его распахнуть мне объятия как равной. Эта болезненная гордость – наследственная черта всех Грейстоу... и не вздумай смотреть на меня с жалостью, юная леди! Все это было давно и быльем поросло. В конце концов, я нашла счастье со своим мужем.
Но Флоренс волновало другое.
– Тетя Ипатия, а вы не боитесь, что Эдварда ждет похожая участь?
– Стать бессердечным монстром? – Герцогиня рассмеялась. – Мило, что ты беспокоишься об этом, но едва ли такое возможно. Порой – не сочти меня жестокой – я жалею, что жизнь моего брата не оборвалась раньше. Тогда он не успел бы отравить существование близким людям. Например, малышу Фреду. Мой младший племянник, – лицо Ипатии смягчилось, – создан для любви. Однажды он станет отличным отцом и мужем, тогда как Эдвард будет управлять поместьем. Когда я смотрю на Эдварда, то вижу в нем все то, чего не хватало моему брату, – умение заботиться и беречь. Хотя порой меня посещает мысль, что у него сердце его отца.
Разве? Иногда и Флоренс казалось то же самое. Но иногда она видела за неприступным фасадом совсем иного Эдварда и снова начинала сомневаться. Она совсем запуталась.
Как раз в тот момент, когда она в очередной раз прокручивала в голове разговор под старым дубом, вошла миссис Фостер, чтобы объявить о прибытии мисс Вэнс. Почти сразу за ней появилась и сама Мэри. Ее вид сильно отличался от того светского и утонченного образа, который помнился Флоренс. Прическа была уложена нарочито небрежно, простое желтое платье помялось сбоку и носило следы дорожной пыли. При этом ее улыбка была такой же живой и искренней.
– Знаю, знаю, я приехала раньше, – защебетала она, бросаясь к Флоренс и заключая ее в объятия. – Лондон скучен и пуст без тебя, милая подруга! Я не могла дождаться нашей встречи.
Тут Мэри заметила герцогиню, с достоинством сидевшую в плетеном кресле и внимательно ее рассматривавшую. Девушка тотчас смутилась и присела в книксене:
– Прошу меня извинить, ваша милость, за подобную фамильярность. Я вас не увидела. Надеюсь, вы не отнесете подобную развязность на счет моего плохого воспитания. Любой, кто меня знает, уверит вас в обратном!
– Вы в этом убеждены? – спросила герцогиня строго, но в ее глазах Флоренс заметила иронию.
– Мисс Вэнс, – раздался голос Эдварда с террасы. Он появился неожиданно и поклонился очень вежливо и сдержанно, но по его лицу можно было понять, что предыдущий диалог его позабавил. – Надеюсь, и вы, и Стрекоза благополучно пережили путешествие на поезде?
Стрекоза? Флоренс смотрела на графа в недоумении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104