Грейстоу еще не видал подобных празднеств, проводившихся с таким размахом. Но у графа был еще один повод для веселья – они с Флоренс отмечали помолвку. Каждый мужчина поместья от пятнадцати до шестидесяти лет умолял Флоренс оставить для него танец, поэтому девушка почти не присела. Ее привычное смущение было забыто: она читала книжки детям работников, угощала деревенских женщин пирогами, которые испекла сама, и вообще предавалась веселью. По всему было видно, что теперь Грейстоу стал для нее настоящим домом.
Эдвард никогда не испытывал одновременно такого счастья и такой горечи.
Вспомнив о предстоящем отъезде брата, граф встал и прошелся вдоль шкафов до гипсового бюста Платона. Греческий философ взирал на него невозмутимо и немного насмешливо.
Забавно, подумал Эдвард, Платон очень уважал и любил своего ученика и преемника, Аристотеля. Великие люди, не пугавшиеся выставить свою любовь на всеобщее обозрение.
За шкафом раздался шорох, и почти тотчас появилась Флоренс. На ней была ночная рубашка, поверх был наброшен пеньюар. С момента возвращения Фреда Эдвард пообещал не прикасаться к невесте до свадьбы, тем самым выказывая ей свое уважение. Конечно, он украл несколько поцелуев, то в коридоре, то в розарии, но этого было ничтожно мало. Теперь же благие намерения вылетели у него из головы – настолько соблазнительно выглядела его невеста.
– Лучше бы тебе не являться сюда в таком виде, если, конечно, ты не хочешь, чтобы все твои нижние юбки оказались у тебя на голове, – предупредил Эдвард.
– А на мне нет нижних юбок, – хихикнула девушка, приближаясь. Ноги у нее были босые, поэтому она шла совершенно беззвучно. – Я хотела удостовериться, что ты тут не умер со скуки.
– Ты играешь с огнем, – предупредил Эдвард, раздувая ноздри.
Флоренс, проигнорировав угрозу в его голосе, прижалась к нему всем телом.
Эдвард сам не заметил, когда успел расстегнуть брюки и схватить Флоренс в объятия, но уже через несколько секунд обнаружил, что завалил девушку прямо на ковер и неистово целует ее смеющийся рот.
– Я старался, слышишь, я очень старался вести себя сдержанно, – сказал он, ощущая, как его обвивают длинные ноги.
Флоренс шепнула что-то очень похоже на «к черту твою сдержанность» и начала быстро расстегивать пуговицы его рубашки. Едва понимая, что происходит, Эдвард приподнял ягодицы девушки и тотчас вошел в нее. Она была влажная и горячая внутри и с готовностью приняла его. Постанывая от каждого толчка, Флоренс впивалась ногтями в спину Эдварда через рубашку, доставляя ему этим неописуемое наслаждение.
– Как мне этого недоставало! – воскликнул он.
Все произошло так быстро, что Эдвард не успел даже понять, как его рубашка оказалась отброшенной прочь и кто ее снял – он или Флоренс. Стоны девушки слились с его животным хрипом, пока оба не достигли высшей точки, с которой их швырнуло вниз, в бездонную пропасть наслаждения.
Только теперь Эдвард почувствовал, как прохладно в библиотеке, и сообразил, что Флоренс, должно быть, неудобно лежать на ковре. Перекатившись на спину, он заставил девушку улечься сверху.
– А теперь, – заявила Флоренс, чуть отдышавшись, – расскажи мне, что это вы так долго обсуждали с Найджелом!
Эдвард вздохнул. Любопытная девчонка!
– Он извинялся, что обманул мои ожидания. Как будто это могло что-то изменить! А еще он мне дал указания насчет урожая, посоветовал, кого взять на его место, и передал все бухгалтерские книги. Под конец он пообещал, что будет заботиться о моем брате. Ты представляешь себе! – Эдвард нервно расхохотался. – Я чувствовал себя отцом, ведущим дочь под венец! Черт побери этого Найджела!
– Хм, – задумчиво произнесла девушка. – А что ты ответил?
– Сообщил ему номер банковского счета, на который положил деньги для него и Фредди. На всякий случай.
– Уверена, он был очень признателен тебе за заботу! – рассмеялась Флоренс.
– Конечно. В отличие от Фредди Найджел всегда был практичным человеком.
Флоренс еще раньше начала поглаживать его грудь и бедра, а теперь ощутила мягкое ответное подталкивание между ног.
– Я горжусь тобой, милый, – улыбнулась девушка.
– Погоди до завтра, – предупредил Эдвард, чуть прижимая к себе Флоренс. – С меня станется взорвать рельсы, чтобы не дать их поезду отправиться.
Поезд, вытянувшийся вдоль платформы, был черным и пыльным. Струи пара вырывались из трубы паровоза, когда машинист подбрасывал угля в топку. Суматоха, царившая на перроне, лучше всяких слов говорила о прощании.
– Я по-прежнему прошу тебя остаться на нашу с Эдвардом свадьбу, – настойчиво повторила Флоренс, хватая Фредди за руку. Граф стоял чуть позади невесты, давая возможность проститься.
– Я знаю, что ты очень хочешь этого, дорогая, – улыбнулся Фредди грустно. – Но мое присутствие на венчании сыграет с вами дурную шутку. Все будут говорить о связанном со мной скандале, и ты не сможешь насдает диться главным праздником в своей жизни.
– Как нелепо все обернулось! – Флоренс схватилась за голову. – Вот ты уже и не можешь присутствовать на семейном торжестве.
– Дорогая, ты должна быть признательна мистеру Моубри за то, что он свел тебя с Эдвардом. Иначе ни один из нас не был бы счастлив.
– Но мне будет недоставать тебя! – Флоренс снова дернула виконта за руку.
– Эй, уж не хочешь ли ты оставить себе мою руку на память? – усмехнулся Фред, хотя глаза его были очень серьезны. – Как только мой поезд скроется из виду, ты и Эдвард должны заняться наследниками. Я настаиваю, чтобы их было не меньше полудюжины и чтобы все они носили имена, похожие на мое!
– Полдюжины!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104