Сколько жизней он покалечил, прежде чем сумел отплатить миру за несправедливость? Это были жизни его ранимой жены, сыновей и, конечно, покинутой возлюбленной. А что говорить о его душе! Стивен Бербрук наказал себя не меньше, чем других. И ради чего? Ради богатства, которое и без того было немалым? Ради статуса человека из уважаемой семьи? Стоила ли выделки овчинка?
Эдвард почувствовал, как по спине пробежал озноб. Как легко он мог бы тоже совершить подобную ошибку!
Глава 15
Кажется, он подобрал ключ, оставалось только повернуть его в нужном направлении. Эдвард не торопился. Этим утром он как можно основательнее позавтракал, тщательно обдумывая свой план. Один неверный шаг может погубить все. Несмотря на боль, которую причинил его отец Кэтрин Эксетер, его отринутая возлюбленная и ее племянница уже вдоволь отомстили за причиненные обиды.
Эдвард вышел на улицу и направился по дороге. Небо очистилось и сияло такой синевой, что слепило глаза. От полей, омытых недавними дождями, поднимался влажный воздух, и казалось, что зеленые всходы колышутся, хотя совсем не было ветра. Граф шагал по дороге, надеясь, что прохлада остудит его пылающую голову. Письма отца лежали в нагрудном кармане. На Эдварде было тонкое летнее пальто и костюм горчичного цвета, старый и линялый – граф затруднился бы ответить, когда приобрел этот раритет. Одевшись подобным образом, он пытался подчеркнуть, что явился к Флоренс как обычный человек, а не как титулованный граф.
Когда он приблизился к дому Кэтрин, та занималась цветами в саду. На руках у нее были толстые перчатки, основательно запачканные землей. Оранжевые бархатцы торчали вверх и распространяли теплый запах бурьяна.
Заметив Эдварда, женщина посмотрела на него из-под полей ветхой соломенной шляпки и недовольно скривилась. Злые морщинки разбежались от уголков рта. Эдвард заставил себя подавить былую неприязнь. Он знал, что тоска в глазах Кэтрин – дело рук его отца, но эти резкость и озлобленность на весь мир лежали на совести самой женщины.
– Ну? – спросила она с ядовитой усмешкой, рассматривая наряд гостя. – Теперь вы наконец оделись подобающе, граф! Дрянное сердце – дрянная одежда. Уж не хотите ли вы потрясти Флоренс таким костюмом?
Эдвард с усилием сдержал раздражение.
– Я пришел не к Флоренс. Мне нужно поговорить с вами, Кэтрин. Речь пойдет о моем отце.
– Вашем отце, – эхом повторила женщина, поднимаясь и отряхивая грязный фартук. Несколько секунд она стояла неподвижно, понурив голову и поникнув плечами, а затем вдруг очнулась: – Я не хочу ничего знать о Стивене Бербруке, так что вы понапрасну тащились в такую даль, граф-оборванец.
– А если у меня есть доказательство того, что мой отец ни на минуту не забывал о вас? Что он любил вас всю жизнь?
Лицо Кэтрин превратилось в застывшую маску.
– Это был бы неплохой трюк, хотя и довольно гадкий. Да и что взять с сына Стивена! – резко проговорила женщина. – А теперь простите меня, ваша милость, но у меня еще куча дел.
Эдвард стремительно пересек расстояние между калиткой и входной дверью и встал перед Кэтрин.
– У меня есть доказательства. Каждый год он писал вам письма, Кэтрин, любовные письма. До самой смерти он продолжал любить вас! Он был вовсе не таким жестоким человеком, и сердце его никогда не было каменным, как вы предпочитаете думать!
Глаза Кэтрин сузились и стали похожими на два стеклышка.
– Я не сомневалась в ваших разносторонних способностях, граф. Но подделка писем! Это уже слишком! Вы полагаете, что, сделав меня своим сторонником, вы получите Флоренс обратно? Ошибаетесь, она вполне разумная девушка, и она не захочет с вами разговаривать. – Она гордо вскинула голову. – А теперь лучше уходите, иначе я позову на помощь!
Несмотря на полученное воспитание, Эдвард не сделал ни шага в сторону. Вместо этого он вытащил одно из старых писем, которые прятал в кармане, и ткнул им почти в лицо Кэтрин:
– Вы узнаете его почерк? Узнаете, не так ли? А может быть, обращение «милый ангел» вам что-то подскажет?
– Ложь! – прошипела женщина, почти отпрыгивая в сторону от пожелтевших листков, словно они могли наброситься на нее. – Вы лжец, граф, равно как и ваш отец!
– Тогда вы, наверное, не станете возражать, если я прочту вслух? Если эти письма не написаны рукой моего отца, то они не настолько личные, не так ли? – Эдвард видел, какими испуганными стали глаза Кэтрин. Женщина сделала странный жест рукой, словно хотела заслониться от правды. На пару секунд графу стало ее жаль, и пришлось напомнить себе, что Кэтрин Эксетер с ее нелепыми убеждениями и затворничеством стоит между ним и Флоренс. Необходимо пробить ее оборону, чтобы добиться любимой. Поэтому он поднес мелко исписанные листочки поближе к глазам и стал читать.
– «Вчера, – начал он, – я ходил к роднику. Ты же помнишь тот холодный ключ, что бьет в низине? Ты еще нацарапала наши имена на камне, когда нам было всего двенадцать. Я думал о тебе, милый ангел. Ты тогда была чудесным созданием, похожим на воздушного эльфа, что пляшет в лунном свете. Тогда мое сердце еще не знало любви, но уже тянулось к тебе, как тянется и сейчас, стремясь освободиться из душной темницы. Боюсь, ты не вспоминаешь те дни, а для меня они – единственный луч в непроглядной тьме моего существования. То невинное время было самым прекрасным в моей жизни, милый ангел...»
По мере того как Эдвард читал, плечи Кэтрин поникали все больше, руки она прижала к груди, словно пытаясь поймать и удержать отлетающую душу, на лице читались растерянность и страх. Казалось, слова из прошлого проникают ей в сердце, но стоило графу опустить письмо, как Кэтрин завопила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104