Он даже не извинился и продолжал молчать.
– Тогда еще бренди? – сделала она еще одну попытку. Он покачал головой и уставился на нее, словно намереваясь что-то спросить. Наконец он решился:
– Ты ведь счастлива?
Вопрос безмерно удивил Флоренс. Что побудило графа спрашивать об этом? Правила хорошего тона запрещали столь личные вопросы. Охваченная странным волнением, Флоренс ответила:
– Конечно, я счастлива. Как мне не быть счастливой: Фредди настоящий джентльмен и прекрасный человек.
Эдвард не удержался и фыркнул. Ответ показался ему забавным и глупым.
– Что ж, рад слышать. Всегда хотел, чтобы будущая жена брата оценила его достоинства, – раздраженно сказал он.
– Даже больше, чем ты думаешь, – ответила Флоренс с вызовом.
Сами не понимая как, они оказались очень близко друг к другу – почти нос к носу, и теперь гневно смотрели друг другу в глаза. Флоренс ощущала смесь запахов, исходящих от него – бренди и одеколона, – и это дурманило ее и горячило. Будь он проклят, ну почему только он кажется ей настоящим мужчиной из плоти и крови!
– Если ты причинишь Фреду боль... – начал граф.
– Я?! Я причиню ему боль?! И это говоришь мне ты, который... – Она закрыла рот ладонью и уставилась на Эдварда. Настоящая леди никогда не станет напоминать будущему родственнику о страстных объятиях в оранжерее у Вэнсов.
Только Эдварду, похоже, было наплевать, будет ли Флоренс чувствовать себя леди.
– Нет-нет, – очень медленно сказал он. – Закончи, что хотела сказать. Я, который – что?
Флоренс отвернулась так резко, что ее юбки задели ноги графа.
– Ничего особенного. Все это просто ерунда!
– Неужели совсем ничего особенного? Совсем ерунда? – спросил Эдвард ей в затылок.
Вдруг он схватил ее за талию и притянул к себе. Дыхание обжигало ей шею, его руки стискивали ее с невероятной силой. И как это она еще может дышать? Грудь часто-часто поднималась, сердце не умещалось в грудной клетке, и потому стучало где-то в горле, норовя выскочить наружу. Ей было жутко.
– Флоренс, – прорычал граф, разворачивая ее к себе. Ноздри его раздувались, словно он был диким животным. Не дав ей вздохнуть, Эдвард прижался губами к ее губам, так жестоко, словно пытаясь завоевать и подчинить. Флоренс отталкивала его руками прочь, пока пальцы сами собой не стали цепляться за пиджак и тянуть на себя. Девушка обхватила руками его шею, перебирая волосы на затылке, а он целовал ей лицо и повторял, как заведенный, ее имя.
Даже в самых смелых своих мечтах Флоренс не представляла, что будет так яростно отвечать на запретные поцелуи. Она чувствовала, как Эдвард сжал ее ягодицы, прижав ее бедра к своим, что-то твердое толкало ее между ног и почему-то хотелось тереться об это что-то, невзирая на слои ткани и доводы разума. И тогда она стала молить графа сделать с ней все, что ему захочется.
В этот момент он резко отстранился, почти оттолкнув ее от себя. Его темные глаза зло смотрели на Флоренс.
– Так ты про это говорила «ничего особенного»? Это для тебя «сущая ерунда»? – Лицо его было мрачнее тучи, когда он стремительными шагами покинул кабинет.
Чудовище, подумала девушка. Ужасное, отвратительное создание! Как ее может тянуть к подобному человеку? Просто безумие какое-то! И что он хотел доказать? Что она ответит на его поцелуи? Что она совсем не леди по натуре и что недостойна его брата?
– Я достойна, я достойна... – простонала Флоренс с отчаянием.
Она тяжко вздохнула. Что за странная аномалия существует в ее сознании наряду со строгим воспитанием дочери священника? Почему она не может противостоять этому ужасному мужчине, графу Грейстоу?
Она не позволит сбить себя с пути. Если виконт Бербрук желает жениться на ней, она сделает все, чтобы это произошло. Они будут счастливы! Несмотря ни на что!
Несмотря даже на то, что Флоренс ужасала сама мысль о том, чтобы стать сестрой Эдварда.
Граф прошагал длинный коридор и поднялся к себе. Что опять на него нашло? Даже теперь в глазах стоял образ Флоренс, запрокинувшей лицо для поцелуя, а ладони помнили ощущение ее ягодиц. Зачем он так себя повел, почему не справился с порывом! Что с того, что ее слова задели его? Для чего ему понадобилось доказывать Флоренс, что от поцелуев графа Грейстоу она растает, что его поцелуи не «сущая ерунда», что с ним надо считаться?
Чего он ожидал? Что Флоренс признается ему в любви? Скажет, что «истинный джентльмен» Фред для нее ничего не значит? Какая чушь!
Эдвард подошел к окну, прислонился лбом к стеклу и закрыл глаза. Лучше бы он заставил ее ненавидеть себя, чем желать.
Хотя после сегодняшней выходки шансы на то, что она станет избегать его, сильно выросли.
Поездка в поместье Грейстоу так же отличалась от путешествия в Лондон из Кезика, как день от ночи. Флоренс догадалась, что элегантный вагон, похожий на дорогой гостиничный номер, принадлежит Эдварду.
Обстановка внутри была столь же роскошной, как в будуаре герцогини: стены, обитые шелком, кресла с витыми подлокотниками и ножками, столик с графином и бар под ним. Ковер ручной работы покрывал пол, и мягкий ворс напоминал уют спальни.
Взгляд Флоренс остановился на Эдварде, откупоривающем бутылку с бренди и протягивающем бокал герцогине. В этом жесте было столько нежности, что у девушки сжалось сердце. Она не смогла удержать воображение, рисовавшее ей красивую молодую женщину, лежащую в шезлонге и таким же царственным жестом принимающую бокал из рук Эдварда, и то, как граф набрасывается на ее ухоженное тело прямо здесь, в элегантном вагоне, и как бокал летит вниз, на дорогой ковер. Флоренс пришлось отвернуться к окну, чтобы не представить себя на месте такой женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104