– Острински?..Острински молчал. Казалось, он вот-вот заплачет.– Ну же… давай, рассказывай, – настаивал Кристофер.– Я сожалею, Крис, но к тому времени, как я добрался к месту происшествия, он был уже мертв.Внезапный порыв ярости захлестнул Кристофера. Он резко дернулся, отшвырнув стоявший рядом стул.– Проклятье! – закричал он. – Ну почему Грег? Почему он не поехал со мной! Я же говорил ему, что вполне могу заехать за ним к матери! Зачем ему понадобилось брать мотоцикл?Андерсон и Острински попытались успокоить его, но он лишь отмахнулся.– Не надо! Оставьте меня… мне нужно… дайте мне побыть одному… – Сделав пару шагов, он вдруг резко остановился и вновь воскликнул:– Проклятье!Страх сковал его, нервы были напряжены до предела. За годы службы в полиции Крис десятки раз сталкивался с подобной реакцией людей на трагедии, но никогда не понимал, почему вдруг известие о смерти вызывает вспышку гнева и злости. И вот это случилось с ним, и, вместо того чтобы оплакивать кончину друга, он зажегся безотчетной яростью, рассвирепев, словно воин, жаждущий отмщения.Но злость вскоре прошла, уступив место слабости. К глазам подступили слезы – обжигающе-горячие; горло сдавило.– О, Грег, – произнес он чужим надтреснутым голосом. – Грег…Полицейские подошли к нему. На этот раз он не противился их дружеским объятиям. Обернувшись, он встретился взглядом с капитаном Андерсоном, тот крепко прижал его к себе, и оба какое-то время молчали, сдерживая рыдания.– Ну почему Грег? – наконец выдавил из себя Крис. – Это же чертовски несправедливо. Почему не какой-нибудь… какой-нибудь торговец наркотиками, сбывающий кокаин школьникам, или нерадивый отец, который лупит своих… своих детей дважды в неделю? Черт возьми, ведь таких уродов – сотни в наших картотеках!– Я знаю, знаю… это действительно несправедливо.Из глаз Кристофера хлынули слезы. Он так и стоял, прижавшись к Андерсону, уткнувшись в накрахмаленный воротничок его рубашки, безотчетно прислушиваясь к тому, как тяжело сглатывает слюну этот великан, и ощущая, как неприятно давит на живот кобура его пистолета.– Он был хорошим человеком… хорошим полицейским, – сказал Андерсон.– Двадцать пять лет! Черт возьми, он ведь только начал жить.Андерсон похлопал его по спине и высвободил из объятий. Кристофер осел на стоявший радом стул и согнулся, закрыв лицо руками. В глазах стоял Грег: еще сегодня утром он, как всегда взъерошенный, выскочил из своей комнаты в квартире, которую они делили с Крисом, и, почесывая грудь, приветствовал приятеля: «Писать хочу, как скаковая лошадь. А ну-ка, с дороги!» Из ванной тяжелой походкой поплелся на кухню; распахнув дверцу, постоял над холодильником, задумчиво разглядывая его содержимое, потом спросил: «Ну, и во сколько же ты рассчитываешь получить свой «эксплорер»?» Достав пакет с апельсиновым соком, отпил половину, шумно рыгнул и наконец закрыл холодильник.Не мог он умереть! Это невозможно!Всего лишь час назад стоял он у кухонного шкафа с тостом в руке, в плавках и мятой майке с надписью: «Ветеранам – проезд бесплатный!».– Я заеду к матери, – сказал он. – У нее что-то барахлит садовый шланг, надо взглянуть.Грег так добр был всегда к матери!..Мать Грега… О Боже, бедная женщина. Мысль о ней вызвала новый прилив щемящей тоски. Бедняжка и без того настрадалась в жизни. А тут еще незнакомый полицейский капеллан явится к ней с таким жутким известием.Кристофер шумно вздохнул и выпрямился, утерев нос ладонью. Кто-то протянул ему несколько жестких салфеток из буфета. Он высморкался и спросил охрипшим голосом:– Капеллан уже сообщил его семье?– Нет, – ответил капитан Андерсон.– Я бы хотел сделать это сам, если вы не возражаете.– Ты уверен, что у тебя хватит сил?– Я знаю его семью. Возможно, им будет легче, если они узнают об этом от меня, а не от чужого человека.– Хорошо, если ты уверен, что хочешь этого, я не возражаю.Крис поднялся на ноги, ощутив при этом странную слабость. Его колотило; дрожали колени, живот, руки, а зубы стучали так, словно он внезапно оказался на лютом морозе.Андерсон спросил:– С тобой все в порядке, Лаллек? Ты выглядишь неважно. Может, тебе стоит еще немного посидеть?Крис послушался и рухнул на стул. Закрыв глаза, он сделал несколько глубоких вздохов – к горлу опять подступали рыдания.– И все равно так трудно в это поверить, – пробормотал он, обхватив руками голову. – Всего лишь час назад он стоял на кухне и жевал тост.– А вчера, уходя с дежурства, говорил, что вы с ребятами собирались махнуть на озеро, – сказал Острински.Крис открыл глаза и сквозь густую пелену слез посмотрел на Пита Острински, двадцатипятилетнего великана, в лицо которого словно врезалась печать глубокого потрясения.– Эй, Пит, извини, старина. Я тут раскудахтался, а ведь ты первым узнал о случившемся и выехал на место аварии. Так что тебе выпала самая тяжелая миссия.Острински согласно кивнул.– Да, – с трудом выдавил он и отвернулся, чтобы скрыть слезы.Настала очередь Криса утешать приятеля, и он, поднявшись, обнял Пита за плечи и потрепал его по толстой шее.– Он уже в морге?Острински едва мог говорить.– Да, но ты не ходи, Крис. И что хочешь делай, но не пускай туда его мать. Его разворотило прилично.Крис похлопал его по плечу и понуро покачал головой.– Это известие убьет его мать.– Да-а… с матерями сложно.В дверях, прислонившись к косяку, застыла в нерешительности Рут Рэнделл, их делопроизводитель. Хлопнула входная дверь, и в дежурную часть вошел еще один полицейский в форме.– Я только что узнал… – сказал Рой Марчек, и в комнате вновь воцарилось тяжелое молчание. Каждый из присутствовавших ежедневно сталкивался со смертью и поневоле свыкся с нею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128