– поддразнил он ее в ответ.Дженис теперь держала его руку с видом собственника.– Нагнись и посмотри… там еще кое-что есть.И действительно: под елкой лежали подарки, на которых было выведено его имя. Их было несколько!– Мы с дедушкой и Джои подумали и решили, что тебе нужно остаться у нас ночевать, чтобы утром ты мог вместе с нами открывать подарки. Мам, хорошо? Ты не против, если Крис останется ночевать?Кристофер попытался было возразить.– Послушай, Дженис, мне кажется, не стоит…– Мам, договорились? – не слушая его, вновь обратилась она к матери.– Конечно.– Дедушка ляжет спать в комнате Грега, – объяснила Дженис, – а ты можешь спать здесь, на диване.– Дженис, в самом деле… Я ведь еще даже не переоделся и…– У Джои найдутся какие-нибудь старые свитера, не так ли, Джо?Похоже, за Кристофера уже все решили. Очень скоро он, освободившись от форменного галстука, портупеи и бронежилета, сидел в гостиной с устричным коктейлем в руках, в то время как все остальные расположились вокруг, расправляясь уже со вторым куском торта. Телевизор выключили, оставив зажженными лишь лампочки на елке. Кристофер разделался с устрицами и тортом и рассказал о Лоле Гилдресс, Фрэнке Тинкере, Эльде Мински и Инез Герни.Но умолчал о том, что отвез родителям ветчину.Он рассказал об этом только Ли, когда все разошлись по своим комнатам, а ему выдали зубную щетку, простыни, подушку и спортивный свитер Джои. Ли прошлась по коридору, выкрикивая: «Всем спокойной ночи!», попутно выключая везде свет и объявляя, стучась в двери: «Утром будим друг друга, о'кей?»– О'кей, – отозвались все дружно из своих комнат.Она вернулась на кухню, где остался включенным свет над плитой.– Джои-и-и-и, – позвала она, – ты опять забыл выключить на кухне свет!Проходя мимо гостиной, она позвала:– Кристофер! Спокойной ночи. Смотри не засни с включенными лампочками.Он попросил:– Ли, зайди ко мне на минутку, а?Она вошла в комнату: он лежал, вытянувшись на спине, заложив руки за голову, укрывшись старым стеганым одеялом, доставшимся ей от матери.Она встала у изголовья дивана и тихо произнесла:– Да?Он протянул к ней руку. Она вложила в нее свою, и он потянул ее к себе. У края дивана она опустилась на колени.Он обхватил ее лицо обеими руками, вглядываясь в него в полумраке. Он держал ее лицо очень бережно, чуть касаясь уголков рта большими пальцами, легким дыханием обвевая ее кожу.– Я люблю тебя, Ли, – сказал он.Она никак не ожидала этого. Чтобы так скоро, так прямо… Иногда она задумывалась над тем, что когда-нибудь, если вдруг они все-таки станут близки, он, возможно, и произнесет эти слова. Но признание, навеянное не чувственным порывом, а романтической аурой Рождества, оказалось проникновеннее самых громких и страстных речей. Она была настолько тронута, что и сама не смогла промолчать, и, коснувшись его лица, негромко произнесла:– Я тоже люблю тебя, Кристофер.Он не поцеловал ее, лишь вздохнул и склонил ее голову к себе на грудь так, что она лбом уперлась в его подбородок.– Я хочу тебе кое-что рассказать. Мне очень нужно, чтобы ты меня выслушала. О'кей?Прижавшись ухом к его груди, она могла расслышать, как тяжело он сглотнул слюну.– Конечно, – ответила она.Он немного помолчал, словно пытаясь обрести душевное равновесие, прежде чем погрузиться в бездну эмоций.– Сегодня вечером я был у своих родителей. Я отвез Инез Герни в больницу, и мне стало безумно жаль ее, такую одинокую в канун Рождества. И на обратном пути я все думал о Мэйвис и Эде. Мне показалось, у них много общего со старушкой Инез. Черт возьми, ведь Рождество… и живут они совсем не далеко… а я их ни разу так и не навестил.Он сделал паузу, предавшись воспоминаниям, потом вновь заговорил, словно нехотя возвращаясь к реальности.– Как бы то ни было… – Он откашлялся. – Я отправился к ним. Сначала заехал к себе, захватил ветчину – подарок к Рождеству, который получили все в нашем управлении, – и повез ее родителям.Она опять расслышала, как он сглотнул слюну.– Это было ужасное зрелище. Я имею в виду их двоих – парочка старых немощных алкашей, которым плевать и на меня, и на себя самих. Они все так же, сидят в своей конуре и пропивают свои жизни. Черт возьми, мой визит оказался ни к чему.Он уставился на елочные фонарики: слезы, застывшие в глазах, размыли их в мерцающие звезды.Она поднялась с колен, чтобы видеть его лицо.– Кристофер, послушай меня. – Увидев, как блестят его глаза, она уголком одеяла утерла их. – Они дали тебе жизнь, и ты должен быть благодарен им за это. Каким-то чудом из всей этой мешанины генов и хромосом несколько здоровых достались тебе, и из тебя получился достойный человек. Но, дав тебе жизнь, родители твои сняли с себя все остальные обязанности и ответственность за твою судьбу. Я больше не стану склонять тебя к тому, чтобы ты сходил к ним, потому что они тебя не заслуживают. Говорят, алкоголизм – это болезнь. Но нельзя сказать этого о характере. Характер твоих стариков – вернее, отсутствие его – нельзя оправдать ничем. Теперь, когда я столько узнала о тебе, о твоем детстве, я, пожалуй, соглашусь с тобой: родители завоевывают любовь своих детей. Твои же палец о палец не ударили, чтобы завоевать твою. Так что не мучай и не вини себя больше за то, что не можешь любить их.Он поцеловал ее в лоб и сказал:– Как благотворно ты на меня действуешь.Одной рукой она упиралась ему в грудь, другой теребила волосы, время от времени поглаживая лоб большим пальцем.– Да, – прошептала она. – А ты – на меня.Он несколько удивленно посмотрел на нее.– Ты в самом деле сказала, что любишь меня?– Да. Мы оба сказали об этом друг другу… и, между прочим, не в разгар сексуальной схватки на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128