ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Не желаю, чтобы ребенок родился ублюдком.
Наконец она, кажется, поверила в серьезность его слов. Дора перестала вырываться, но, глядя ему прямо в лицо, внешне оставалась холодной и настороженной.
– Ты не можешь этого хотеть, – сказала она, – в твоем будущем для меня нет места. Я не гожусь в жены политическому деятелю. Сомневаюсь, что из меня выйдет подходящая жена и для адвоката. Ты живешь в другом мире. Но ты можешь признать ребенка своим, если он так много для тебя значит. Я никогда и не хотела прятать его от тебя. Ты можешь его усыновить, как папа Джон поступил со мной. Нет никакой необходимости жениться на мне и портить свою карьеру.
Ему невыносимо хотелось расплакаться. Пэйс взглянул на бегущие по небу серые тучи, изо всех сил стараясь сдержать неизвестно откуда взявшиеся горькие, жгучие слезы отчаяния. Пытаясь побороть холод, которым повеяло на него от ее слов, он снова посмотрел на Дору, силясь утаить мучительное сознание того, что от него отступился даже его ангел-хранитель.
Он выпустил руку Доры и сдернул с ее головы отвратительный капор. Льняные локоны засияли в солнечном свете. Цепляясь за соломинку, Пэйс глубоко вздохнул и без всякого выражения сказал:
– У меня нет никакой карьеры. Избиратели скорее повесят сторонника федералов, чем допустят его на важную должность. И не думаю, чтобы такое положение вскоре изменилось. Я могу сесть за стол, фиксировать завещания и сделки, но окружающие вряд ли простят мне мои политические взгляды. Мы, наверное, будем голодать на мое нищенское жалованье. Тебе лучше остаться с Джози и моей матерью, пока я не отыщу себе место где-нибудь подальше. И мне будет легче, если в этих трудных обстоятельствах ты будешь носить мое имя. Ты же ни в чем не виновата. Я не хочу, чтобы из-за меня тебя подвергли презрению. Ты имеешь такое же право носить фамилию Николлз, как Джози и моя мать.
Пэйс чувствовал, как она испытующе разглядывает его своим неземным взглядом. Иногда раньше ему казалось, что этими глазами на него смотрит сам Бог, и поэтому Пэйс нервничал и чувствовал себя неловко, что, впрочем, понятно. Он понимал, что Дора может охватить умом все стороны дела, даже то, чего не способен увидеть он. Пусть смотрит, это взгляд самой справедливости. Он видит то, что есть на самом деле и что человеку несвойственно видеть. Да, рассуждает он сейчас иррационально, однако Дора еще никогда не обманывала его ожиданий.
Дора слегка наморщила лоб, словно искала, что можно возразить на то, что он сейчас сказал и почему. Пэйс почти воочию увидел, как она поверила, что он сейчас не старается вызвать жалость к себе, что в основе его объяснений лежит правда. Она с беспокойством спросила: – А куда же ты хочешь уехать? Не такого вопроса он сейчас ожидал. Вздрогнув от безысходности и взлохматив свои и без того растрепанные волосы, Пэйс снова, прежде чем ответить, нервно взглянул на большой живот Доры. Он мог бы поклясться, что видел, как он слегка вздрогнул, наверное, двигался ребенок, и Пэйс почувствовал необъяснимое желание прикоснуться к этому месту. Он подавил желание, но ощущение необходимости действовать немедленно только усилилось. Ребенок готовился к появлению на этот свет, и Пэйсу хотелось утвердить права отцовства. Этого требовала его честь. Он отказывался признать, что им владеют внезапно воспрянувшие собственнические инстинкты. Они ему никогда не были свойственны. Ему ничто и никто не указ. Он желает сделать то, что считает справедливым честным.
– Сейчас это не имеет никакого значения. Главное – доставить тебя к священнику, и как можно скорее. Подробности мы можем обсудить позднее. Ты выдержишь поездку?
Пэйс сомневался, что сама Дора весит больше ста фунтов. Ребенок, наверное, прибавляет еще двадцать дополнительного бремени. Как она может носить такой груз: Но на вид она словно невесомая птичка, готовая расправить крылья, задумавшаяся над его вопросом.
– Я не хочу выходить замуж, – ответила она резко. – Не хочу становиться собственностью мужа.
Пэйс растерянно уставился на Дору, он не понимал, о чем та говорит. Она может родить каждую минуту. Он буквально видел, как ребенок шевелится в ее чреве. Какое, черт возьми, ко всему этому имеет отношение собственность? Он сейчас перекинет ее через плечо и помчит к священнику, если она не перестанет болтать чепуху. Наверное, это из-за беременности. Пэйс порыскал в своем адвокатском мозгу, отчаянно пытаясь найти какие-то разумные аргументы.
– Ты уже принадлежишь мне, – ответил он так же резко. – Ты что думаешь, я теперь позволю другому мужчине дотронуться до тебя? И пока ты здесь, в пределах досягаемости, ничего не изменится. И ты уже обещала, что не станешь отнимать у меня ребенка. Таким образом, если ты сама не бросишь его и не уедешь, придется иметь дело со мной. Ты, Дора, уже моя жена, только пока не носишь моего имени. И всякие легальные выражения не смогут ничего изменить между нами.
Он видел, как в глазах ее блеснул страх, словно у плененной лани. Но и одного этого короткого проблеск было достаточно, чтобы надорвать ему сердце. Потом ее взгляд выразил холодное согласие с логикой его доказательств. Он закрыл глаза и вздохнул с облегчением, подавив собственные сомнения, когда она, наконец, ответила:
– Я могу поехать. Мы должны взять повозку. Лошадей для экипажа больше нет.
Он выругался, и Дора, вздрогнув, отшатнулась. Взяв корзину с яйцами, она повернулась, чтобы уйти, когда он, как бы извиняясь, схватил ее за руку.
– Прости. Я слишком долго был в мужском обществе. Мой Рыцарь может ходить в упряжке, и я его сейчас запрягу. Тогда можно будет взять коляску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Наконец она, кажется, поверила в серьезность его слов. Дора перестала вырываться, но, глядя ему прямо в лицо, внешне оставалась холодной и настороженной.
– Ты не можешь этого хотеть, – сказала она, – в твоем будущем для меня нет места. Я не гожусь в жены политическому деятелю. Сомневаюсь, что из меня выйдет подходящая жена и для адвоката. Ты живешь в другом мире. Но ты можешь признать ребенка своим, если он так много для тебя значит. Я никогда и не хотела прятать его от тебя. Ты можешь его усыновить, как папа Джон поступил со мной. Нет никакой необходимости жениться на мне и портить свою карьеру.
Ему невыносимо хотелось расплакаться. Пэйс взглянул на бегущие по небу серые тучи, изо всех сил стараясь сдержать неизвестно откуда взявшиеся горькие, жгучие слезы отчаяния. Пытаясь побороть холод, которым повеяло на него от ее слов, он снова посмотрел на Дору, силясь утаить мучительное сознание того, что от него отступился даже его ангел-хранитель.
Он выпустил руку Доры и сдернул с ее головы отвратительный капор. Льняные локоны засияли в солнечном свете. Цепляясь за соломинку, Пэйс глубоко вздохнул и без всякого выражения сказал:
– У меня нет никакой карьеры. Избиратели скорее повесят сторонника федералов, чем допустят его на важную должность. И не думаю, чтобы такое положение вскоре изменилось. Я могу сесть за стол, фиксировать завещания и сделки, но окружающие вряд ли простят мне мои политические взгляды. Мы, наверное, будем голодать на мое нищенское жалованье. Тебе лучше остаться с Джози и моей матерью, пока я не отыщу себе место где-нибудь подальше. И мне будет легче, если в этих трудных обстоятельствах ты будешь носить мое имя. Ты же ни в чем не виновата. Я не хочу, чтобы из-за меня тебя подвергли презрению. Ты имеешь такое же право носить фамилию Николлз, как Джози и моя мать.
Пэйс чувствовал, как она испытующе разглядывает его своим неземным взглядом. Иногда раньше ему казалось, что этими глазами на него смотрит сам Бог, и поэтому Пэйс нервничал и чувствовал себя неловко, что, впрочем, понятно. Он понимал, что Дора может охватить умом все стороны дела, даже то, чего не способен увидеть он. Пусть смотрит, это взгляд самой справедливости. Он видит то, что есть на самом деле и что человеку несвойственно видеть. Да, рассуждает он сейчас иррационально, однако Дора еще никогда не обманывала его ожиданий.
Дора слегка наморщила лоб, словно искала, что можно возразить на то, что он сейчас сказал и почему. Пэйс почти воочию увидел, как она поверила, что он сейчас не старается вызвать жалость к себе, что в основе его объяснений лежит правда. Она с беспокойством спросила: – А куда же ты хочешь уехать? Не такого вопроса он сейчас ожидал. Вздрогнув от безысходности и взлохматив свои и без того растрепанные волосы, Пэйс снова, прежде чем ответить, нервно взглянул на большой живот Доры. Он мог бы поклясться, что видел, как он слегка вздрогнул, наверное, двигался ребенок, и Пэйс почувствовал необъяснимое желание прикоснуться к этому месту. Он подавил желание, но ощущение необходимости действовать немедленно только усилилось. Ребенок готовился к появлению на этот свет, и Пэйсу хотелось утвердить права отцовства. Этого требовала его честь. Он отказывался признать, что им владеют внезапно воспрянувшие собственнические инстинкты. Они ему никогда не были свойственны. Ему ничто и никто не указ. Он желает сделать то, что считает справедливым честным.
– Сейчас это не имеет никакого значения. Главное – доставить тебя к священнику, и как можно скорее. Подробности мы можем обсудить позднее. Ты выдержишь поездку?
Пэйс сомневался, что сама Дора весит больше ста фунтов. Ребенок, наверное, прибавляет еще двадцать дополнительного бремени. Как она может носить такой груз: Но на вид она словно невесомая птичка, готовая расправить крылья, задумавшаяся над его вопросом.
– Я не хочу выходить замуж, – ответила она резко. – Не хочу становиться собственностью мужа.
Пэйс растерянно уставился на Дору, он не понимал, о чем та говорит. Она может родить каждую минуту. Он буквально видел, как ребенок шевелится в ее чреве. Какое, черт возьми, ко всему этому имеет отношение собственность? Он сейчас перекинет ее через плечо и помчит к священнику, если она не перестанет болтать чепуху. Наверное, это из-за беременности. Пэйс порыскал в своем адвокатском мозгу, отчаянно пытаясь найти какие-то разумные аргументы.
– Ты уже принадлежишь мне, – ответил он так же резко. – Ты что думаешь, я теперь позволю другому мужчине дотронуться до тебя? И пока ты здесь, в пределах досягаемости, ничего не изменится. И ты уже обещала, что не станешь отнимать у меня ребенка. Таким образом, если ты сама не бросишь его и не уедешь, придется иметь дело со мной. Ты, Дора, уже моя жена, только пока не носишь моего имени. И всякие легальные выражения не смогут ничего изменить между нами.
Он видел, как в глазах ее блеснул страх, словно у плененной лани. Но и одного этого короткого проблеск было достаточно, чтобы надорвать ему сердце. Потом ее взгляд выразил холодное согласие с логикой его доказательств. Он закрыл глаза и вздохнул с облегчением, подавив собственные сомнения, когда она, наконец, ответила:
– Я могу поехать. Мы должны взять повозку. Лошадей для экипажа больше нет.
Он выругался, и Дора, вздрогнув, отшатнулась. Взяв корзину с яйцами, она повернулась, чтобы уйти, когда он, как бы извиняясь, схватил ее за руку.
– Прости. Я слишком долго был в мужском обществе. Мой Рыцарь может ходить в упряжке, и я его сейчас запрягу. Тогда можно будет взять коляску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128