Если бы у вас хватило предусмотрительности родиться герцогом, у мисс Эджертон не было бы оснований заниматься сравнениями.
— Какая нерадивостью моей стороны — не предусмотреть в свое время этот пункт! Не забудьте, мы обещали сегодня вечером быть у Чарлтонов.
— Да, сэр, — машинально ответила Маргарет на столь резкую перемену разговора.
— И не называйте меня сэром! — Внезапно Филипп утратил контроль над собой и поддался своему нарастающему желанию.
Руки его обвились вокруг нее, и он привлек ее к себе. Обхватив ладонью ее голову, он не давал ей двигаться, завладев губами.
«Один только быстрый поцелуй», — успокоил он ту часть своего рассудка, которая пришла в ужас от невозможности совладать с собой. Один только поцелуй, чтобы притушить вожделение, которое росло в нем все утро.
Он глубоко вздохнул, когда его губы сомкнулись на ее губах, отчего легкий цветочный запах, казавшийся неотъемлемой принадлежностью ее кожи, заполнил его ноздри. Этот дразнящий запах проник в легкие и словно стал там еще сильнее.
Он жадно нажал языком на ее губы. К его удовольствию, они раскрылись, позволив ему свободно исследовать нежную влагу. Но тут сама сила его реакции помогла ему оторваться от Маргарет.
Отпустив ее так же внезапно, как и обнял, он отступил назад.
Он смотрел, как Маргарет медленно провела кончиком розового языка по нижней губе, и ничего не мог сделать, кроме как заключить ее снова в объятия. «Иди, — подтолкнул он себя. — Уходи сейчас, пока она не поняла, как сильно ты ее хочешь, и не использовала это против тебя». И, повернувшись, Филипп вышел. Машинально приняв шляпу и перчатки от лакея, он велел подать карету и вышел, заглатывая большими глотками холодный воздух. Он надеялся, что это окажется хорошим средством прогнать из головы навязчивое впечатление от этого поцелуя.
Услышав звук приближающейся кареты, он поднял глаза Когда кучер остановил карету перед ним, он понял, что она принадлежит Хендриксу.
— Доброе утро, сэр, — сказал Филипп, когда из закрытого экипажа показался сам Хендрикс. — Что привело вас сюда сегодня?
— Я хотел подарить Маргарет вот это. — Хендрикс достал из кареты какую-то картину. — Я намеревался повесить ее к себе в кабинет, но сумел уговорить Лоуренса приступить к портрету Маргарет на следующей неделе, так что я уж немного подожду и повешу лоуренсовский.
— Я уверен, что… — Голос Филиппа потрясение замер, потому что он взглянул на портрет, который Хендрикс держал в руках.
При виде такой реакции Хендрикс хмыкнул.
— Когда я его увидел в первый раз, я тоже был ошеломлен. Филипп внимательно рассматривал портрет. Это была Маргарет — и в то же время не она. Или небольшое несходство, замеченное им, было результатом недостаточного мастерства у художника? Но если так, то когда же был сделан портрет?
— А почему она одета в такое старомодное платье? — Филипп и сам не заметил, как высказал свою мысль вслух.
— Потому что оно было модно, когда она жила на свете, — объяснил Хендрикс, открыто наслаждаясь смущением Филиппа. — Это портрет Джейн Хендрикс, моей прапрабабки, а стало быть, и прапрапрабабки Маргарет. Сверхъестественное сходство, вы не находите?
«Пугающее — было бы более уместным определением», — мрачно подумал Филипп. В особенности потому, что уж он-то прекрасно знал, что Маргарет не дочь Хендрикса. Но если она ему не дочь, как может она так походить на его отдаленного предка?
— Это вызывает у меня размышления о том, не будет ли мой внук похож на меня. — И Хендрикс с надеждой посмотрел на Филиппа, чего тот даже не заметил. Он был слишком занят, пытаясь разобраться в выводах, которые напрашивались в связи этим удивительным портретом. — Не буду вас задерживать, — сказал Хендрикс. — Полагаю, вы направляетесь в палату лордов послушать выступление Нортумберленда.
— Да. — Подняв глаза, Филипп увидел, что его карета выехала из конюшни и приближается к нему.
— Всего доброго, сэр, — сказал Филипп, хотя ему страшно хотелось войти в дом вместе с Хендриксом и потребовать объяснений от Маргарет.
Филипп уселся в карету и потер лоб, пытаясь увязать то, что он только что видел, с тем, что ему известно. Это ему не удалось. Очевидно, он чего-то не знает. Чего-то важного. Но чего?
Как мог Хендрикс обладать портретом своего предка, который вместе с тем является копией Маргарет?
«Нет, — поправил себя Филипп, — это не вопрос. Это факт. Хендрикс обладает портретом, и обладал он им всю жизнь. Стало быть, это не подделка». Кроме того, сам Филипп был единственным, у кого были причины представить поддельное изображение Маргарет Хендриксу, а он этого не делал. Такая мысль не только никогда не приходила ему в голову — для этого у него просто не было времени.
Самым разумным объяснением было то, что Маргарет — действительно дочь Хендрикса, но не понятно, как это могло бы произойти. Она не только была на два года старше, но осведомитель Филиппа сказал совершенно ясно: жена и дочь Хендрикса умерли в монастыре.
Не могла ли жена Хендрикса выдать другого ребенка за свою дочь, оставив настоящую дочь с… «С кем? — спросил себя Филипп. — И с какой целью?» Из всего, что ему о ней рассказали, явствовало, что это была дамочка с птичьими мозгами, жившая исключительно ради удовольствий. И уж конечно, она не принадлежала к тому сорту женщин, которых можно вовлечь в темный заговор.
Нет, не может Маргарет быть дочерью Хендрикса. В этом он уверен. Он уставился невидящим взором на противоположное сиденье, обитое коричневой кожей, и попытался обдумать, в чем еще он уверен касательно Маргарет Эбни. Его знания о ней состоят из множества разрозненных сведений и фактов, начиная с невероятного ощущения под собой ее нагого тела и кончая ее удивительной образованностью, которая значительно превосходит его собственную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103